. Другими словами, Фрейд как бы предполагает сдерживание первобытных инстинктов индивидов посредством роста культуры, причем культура в данном случае пропорциональна росту цивилизации
[30].
В другой своей работе, «Будущее одной иллюзии», Фрейд замечает, что «…создается впечатление, что культура есть нечто навязанное противящемуся большинству меньшинством, которое ухитрилось завладеть средствами власти и насилия»[31]. И далее «…Всякая культура вынуждена строиться на принуждении и запрете влечений… Надо… считаться с тем фактом, что у всех людей имеют место деструктивные, то есть антиобщественные и антикультурные, тенденции и что у большого числа лиц они достаточно сильны, чтобы определить собою их поведение в человеческом обществе»[32].
Предполагая, что важным для существования культуры является возможность убедить людей жертвовать слепым удовлетворением страстей ради культуры, Фрейд находит истоки зарождения и прослеживает возможности существования культуры, полагая, что: «Как нельзя обойтись без принуждения к культурной работе, так же нельзя обойтись и без господства меньшинства над массами, потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность. Лишь благодаря влиянию образцовых индивидов, признаваемых ими в качестве своих вождей, они дают склонить себя к напряженному труду и самоотречению, от чего зависит существование культуры»[33].
По мнению Фрейда[34], когда культура начала отход от первобытного состояния, тогда и стали появляться нормы, запреты, ограничения. Причем оказывается, замечает Фрейд[35], что до конца эти первобытные желания не были изжиты из психики. И особенно чувствительны к ним невротики, «которые уже и на эти отказы реагируют асоциальностью. Речь идет об импульсивных желаниях инцеста, каннибализма и кровожадности». Причем, как полагает Фрейд, «отношение культуры к этим древнейшим импульсивным желаниям никоим образом не одинаково; лишь каннибализм представляется всеми отвергнутым и, для неаналитичного рассмотрения, вполне преодоленным; силу инцестных желаний мы ещё можем почувствовать за соответствующим запретом; а убийство нашей культурой при определенных условиях до сих пор практикуется, даже предписывается»