– Сядь, – рявкнул он, и, схватив за запястье, с силой посадил рядом с собой. Подвинул пустой стакан и плеснул виски. – Пей.
– Мне завтра в колледж, – попыталась отказаться Анжелика. Он остановил на ней свой тяжелый взгляд. И она взяла стакан, сделала маленький глоток, закашлялась.
– Соплячка, – усмехнулся он, сунув ей в руку кружок лимона. – Закуси, а то упадешь. Тебе пора взрослеть. Хватит безвылазно сидеть за учебниками. Заведи парня, ходи на свидания, совершай глупости. Приходи домой пьяная в блузке на левую сторону. А то мне как-то тошно от собственной испорченности.
Анжелика изумленно уставилась на Макса, чуть не подавившись лимоном.
– Ты здорово перебрал, наверно, – придя в себя от шока, произнесла она. – В последний раз, когда я пришла после десяти, ты устроил мне взбучку на глазах своей очередной девицы, а потом посадил под домашний арест на целый месяц.
– Тебе было шестнадцать, —пожал плечами Макс. – Сейчас ты почти совершеннолетняя, а через три дня я официально освобождаю тебя от своей опеки. Делай, что хочешь.
– Все-все? – уточнила она, все еще не веря своим ушам. Он кивнул, осушив свой стакан.
– Значит, ты не будешь против, если я приглашу на день рождения своего парня? – спросила Анжелика. Он уставился на нее неподвижным непроницаемым взглядом.
– Кто он? – равнодушно спросил Макс.
– Брат моей подруги Милы. Ты видел ее недавно. Она заходила ко мне за книгой, – пояснила девушка.
– И как далеко вы зашли? – еще один вопрос, заданный с непроницаемым выражением лица.
Энжи опешила, открыв в изумлении рот, но не сразу нашлась с ответом.
– Какое это имеет значение?
– Я задал вопрос. Ответь, пожалуйста, – с ледяным спокойствием произнес Макс.
– Тебя не касаются мои отношения с Никитой.
– Я – твой опекун, – напомнил Макс, словно я могла забыть об этой немаловажной детали.
– Ты только что сказал…
– Три дня. Еще три чертовых дня. А сейчас отвечай, – закричал на нее Эванс. Да, что за бес в него вселился? Анжелика сжалась под его яростным взглядом. – Или я выкину тебя из дома, в чем мать родила.
Девушка вскочила на ноги, но Макс опередил ее, грубо схватил, собрав в пригоршню ткань ее халата на груди.
– Сидеть, когда я с тобой разговариваю.
– Я тебе не домашнее животное. Меня нельзя выкинуть, нельзя обращаться, как с собакой, нельзя вести себя, как грубая скотина. Я не сделала ничего плохого.