– На кладбище ты говорил иначе.
– Потому что мне больно, Макс. До сих пор больно.
– Почему ни один из вас не подумал обо мне? О вашем общем сыне?
– Ты был уже взрослый. Девятнадцать лет. Поздновато для детской травмы. Ты учился, был занят собственной персоной, и казался абсолютно равнодушным к нашим проблемам.
Отец и сын сцепились взглядами. Одинаково-синими, глубокими, проницательными. Максимилиан горько усмехнулся. Его губы плотно сжались. Что мог знать отец о том, что происходит в душе его сына? Разве есть границы возраста, за которыми ребенку больше не нужна мать?
– Ты прав. Извини, пап, – выдохнул парень.
– Забыли, – отвел взгляд Эдвард Эванс, – София была потрясающей женщиной. Если бы я мог тогда все бросить. Мы только начали развиваться, только получили первую прибыль. Мне нужно было думать о тебе, о твоем будущем. 90-е годы. Здесь творилось черт знает что. Да и сейчас…. Хотя уже скоро все может измениться. Если дела пойдут так и дальше, в плане расширения и прибыльности, я подумаю, чтобы открыть филиалы «3ЭМСКомпани» в крупных городах бывшего СССР.
– Как ты можешь думать о бизнесе сейчас? – нахмурился Макс.
– В работе я нахожу забвение и лекарство от печальных мыслей. Если бы я был моложе, то последовал бы твоему примеру, и увлекся бы женщинами и выпивкой, но я уже слишком стар для подобных подвигов.
– Только не нужно притворяться развалиной, пап, – скептически бросил Макс. – Я знаю, что у тебя случались интрижки после развода с мамой.
– Я все-таки мужчина, – Не стал отрицать Эдвард. Он серьезно посмотрел на сына, – Я должен кое-что сказать тебе, мальчик. Ты хорошо подумаешь, а потом примешь решение.
Эванс старший сделал большой глоток спиртного. Было заметно, что он взволнован.
– Что случилось, папа? – встревожился Макс. Он подался вперед, пристально глядя на отца.
– Эта девочка…, – начал Эдвард. – Ее зовут Анжелика. И София удочерила ее…. Когда вышла замуж за ее отца.
– Что? – выдохнул Макс, вскакивая на ноги. – Мама вышла замуж? И ты молчал?
– Я не знал до вчерашнего дня, пока нотариус не известил меня о завещании Софии.
– О каком завещании? Почему ты мне не сказал? – голос парня гневно звенел, он тяжело дышал, руки инстинктивно сжались в кулаки.
– Ты был в шоке, подавлен и разбит. Ты, как обычно, ушел в себя, отгородился от внешнего мира. Если бы я не спешил вернуться в Лондон, то сказал бы тебе позже, когда ты справишься с болью утраты. Но все обернулась не так, как я планировал. Решение стоит принять сейчас.