– Смотри.
– Куда? – Джено отходит в сторону, я замечаю небольшую щель в заборе и прилипаю взглядом.
Сначала ничего особенного не видно. Я не сразу понимаю, куда смотреть. В доме есть свет, но он ярче, чем от свеч. Даже если бы их было много. Это не похоже ни на одно свечение, которое я видел раньше. Свет белый-белый и такой холодный, что даже глаза начали слезиться. Я видел, как свет перемещался по дому. Где-то становясь ярче, где-то чуть тускнея. Кто-то явно ходил по дому с этой лампой. На какой-то момент мне показалось, что свет идет из короткой лучины, но я подумал, что это мое воображение мне подсовывает такие штуки.
– Что это? – наконец спрашиваю я.
Джено смотрит на меня и качает головой.
Я снова смотрю в щель. Из дверей дома кто-то выходит. Кто-то высокий. Я пытаюсь рассмотреть странника, но свет слепит глаза, и я не могу увидеть кто это. Тот, кто шел со светом, что-то очень быстро произносит, и свет гаснет, глаза еще не привыкли к темноте, ая снова не понимаю, кого вижу.
Джено отталкивает меня и сам припадает глазом к щели.
– В доме никого нет. Он ушел. Видел?
– Видел.
– Может быть, посмотрим, что там в доме?
Я даже оторопел от такой наглости.
– Чего?
Джено повторил.
– Ты в своем уме? – я пытался понять, серьезно ли говорит Джено. – Если нас поймают, мы не отделаемся какими-нибудьударами палкой по спине. Нет, я не пойду, и ты не пойдешь. Все. Возвращаемся.
Я развернулся, чтобы пойти в сторону ночлежки. Джено поплелся следом. Я был в возмущении. Забраться в дом! Еще чего не хватало?
– Мне надо идти. Старуха меня убьет. И так опоздал на добрых полчаса.
Джено кивнул. Мы постепенно возвращались на центральную улицу. Отсюда до ночлежки один квартал. Пара минут бегом.
Мы вышли на центральную улицу. Я махнул рукой и побежал в ночлежку.
Как и предполагалось, я опоздал. Старуха сидела в кресле с закрытыми глазами и курила сигарету с длинным мундштуком. Запах и дым табака тут же окутали меня.
Я сделал шаг в сторону лестницы, ведущей на второй этаж ночлежки.
– Ты опоздал, мелкий гаденыш! – проговорила старуха, медленно цедя слова сквозь злость и зубы.
– Да, мадам Басоль, – я склонил голову. Так заведено. Поднять глаза на нее в такие моменты – значит бросить ей вызов, а я не хочу этого делать.
Старуха редко вставала со своего кресла, но сейчас встала. Ох, не к добру это. Не к добру. Старуха приближалась ко мне. Я невольно втянул плечи. Сама же старуха Басоль была высокой, худой, но при этом очень быстрой. Но в этот раз она приближалась медленно. Я вдруг ни с того, ни с сего подумал, «о чем она думает?». Странная мысль тут же исчезла из головы.