– Позвольте, а где он работает? – спросил сосед с «дипломатом».
– В мэрии, в Телегине, – ответил Дима.
– Ха! Это не работает, – раздалось с верхней полки, – это, получается, ворует.
– Много вы знаете! – покраснел Дима.
– А ты, типа, не в курсе? – со смешком сказал невидимый «полочник».
Через мгновение он свесился, сквозь спутанные волосы посмотрел на мажора.
– Ну, может быть, – признал Дима. – Я его дел не знаю!
– А то!
«Полочник» утянулся наверх.
– Говорят, в Пустове то же самое, – сказала Настя.
– Я думаю, что похлеще, – сказал мужчина с «дипломатом». – И город побольше того же Телегина, и в советские времена точно побогаче был. Тут и агрохимия, и камвольный комбинат, я сейчас туда с аудитом еду, и ремонтный завод, и несколько НИИ, помню, были еще, с опытными цехами и производствами. Четыреста тысяч населения. А у Телегина, кажется, всего сто пятьдесят.
– Там плохо, – сказал Шумер.
– И вы туда едете? – спросил старший лейтенант. – Вы же туда едете?
Шумер улыбнулся и кивнул.
– И зачем?
Шумер пожал плечами.
Он и сам себе, пожалуй, не мог ответить на этот вопрос. Что это – возвращение блудного сына в родные места? Тяга преступника к месту преступления? Ностальгия по памятным детским и школьным годам?
Судьба?
– Потому что там плохо, – повторил Шумер.
– Парадокс, – сосед стукнул кончиками пальцев по «дипломату». – За вами, пожалуй, записывать надо.
– Некоторые пытались, – сказал Шумер.
На верхней полке хохотнули.
– Помню, помню, – свесился парень, – у Булгакова, где Пилат допрашивает. Там тоже, как это… «Ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет…»
– Вы прямо по тексту, – сказал Шумер.
– Ну дак!
Парень пропал, но его физиономия, перевернутая, в обрамлении волос, тут же возникла снова. Из-за неправильного положения – глаза внизу, рот вверху – о выражении недоумения еще следовало догадаться.
– О! Извините, но минут десять назад вы выглядели гораздо хуже.
– Возможно, – сказал Шумер.
Сосед с «дипломатом» с живостью повернулся.
– Нет, действительно! – он отклонился в сторону и слегка прищурился, чтобы рассмотреть левую сторону Шумерова лица. – У вас, прошу прощения, бровь разбита была. А сейчас… сейчас только некая желтизна, и все.
– Значит, я ничем не рисковал, – сказал Шумер.
– Еще скажите, что вы бессмертный.
Шумер промолчал.
– Вот если б я был бессмертный, – произнес Дима, – хрен бы меня в такой поезд заманить можно было!