Затянувшись в последний раз, она бросила окурок себе под ноги.
Она очнулась внезапно, как от удара по лицу. Резко сев боль яркой вспышкой разорвалась в ее голове и разлетелась по всему телу осколками. Она застонала и медленно легла обратно, прикрыв глаза. Всё её тело болело настолько, что она больше не предпринимала попыток встать или даже пошевелится.
– Эй, ты жив? – услышала она сильно ломанный русский. Открыв глаза и повернув голову на звук голоса, она увидела напротив себя двух парней-азиатов, которые смотрели на неё с мрачным беспокойством. Они сидели на старой панцирной кровати. Она поняла, что лежит на такой же. Футболки с растянутым воротом, дешёвое трико и сланцы говорили об их незавидном материальном положении. Студенты или просто работяги из соседней страны, ехавшие сюда в поисках заработка. Окинув взглядом комнату, насколько ей позволяло положение её тела, она увидела высокий потолок в желтых пятнах. Видимо в дождь ему приходиться нелегко. Стены покрашены в больнично-холодный зелёный оттенок, четыре кровати-односпалки по две в ряд у каждой стены. Общага. Пахло дешевыми сигаретами, луком, какими-то специями и по́том. В углу комнаты один на другом стояли потёртые баулы, из которых торчало разноцветное тряпьё. Между двух кроватей стоял деревянный стол с облезшими ножками. На нём стояли две миски и чёрный от копоти маленький чайник.
– Где я? Что произошло? – даже шепот доставлял ей боль.
– Там был большой огонь. Мы нести тебя сюда. – Все тот же мрачный тон и странный акцент.
Рот был сухим, она мечтала о глотке воды хоть какого качества. Голова трещала, и она положила свою вечно холодную руку себе на лоб. Она часто так лечила головную боль сама себе. «Нужно идти» – подумала она и с трудом начала подниматься. Встав, её качнуло, и она схватилась за металлическую спинку кровати, едва не упав. Её «спасители» даже не пошевелились. Просто смотрели на неё немым укором. Проделав свой долгий путь до двери, она вдруг остановилась и спустя несколько секунд обернулась к ним.
– Со мной был парень. Где он? – взволнованно спросила она.
Они переглянулись и сказали что-то друг другу на своем ей незнакомом языке. У неё заныл желудок.
– Его нет больше. Гореть. Ты курил и ты вина.
Ее качнуло снова, и она прижалась к дверному косяку, заляпанному чёрными пальцами. Не моргая, смотрела в раскосые глаза парня, что сидел справа. В них было только осуждение.