Уже несколько дней в голове странная неразбериха:
мои сказочные персонажи запутались в моих жизненных проблемах, я тоже завязла в них, жизненных, и потому, видимо, ничего не получалось. Тихонько, прижав ушки, сидят сказочные зайчата, как неприкаянный бродит рыжий лисенок, волшебницы от нечего делать занялись вышиванием: не могу придумать для них сказку.
Что-то случилось. Но сказку написать нужно. Нужно выйти из простоя! Нужно! Нужно сбросить ненужную, бесполезную тревогу, изнурительное, мучительное напряжение! Нужно!
Так твердила я себе, убеждала. И тогда случилось вот что.
Зашевелилась висящая на стене картина. Зашевелилась, снялась с гвоздиков и осторожно сползла на пол. Выдвинулась часть стены и отползла. В стене образовался проем. А дальше произошла совсем странная вещь: в стенном проеме показалась голова Лошади. Лошадь заглянула, вежливо поклонилась и сказала: «Добрый день» Вошла, не дожидаясь пока я приду в себя. Постукивая копытами, подошла к креслу напротив меня и села. Интеллигентно, не разваливаясь. Смотрит на меня, потом на зачеркнутые строчки, качает головой. Вздохнула сочувственно.
– Не получается?
Разглядываю Лошадь, высматривая хоть какие-нибудь признаки крыльев.
– Нет, нет, что вы, – отвечает Лошадь моим мыслям. Я совсем не Пегас. Помолчали.
– Так, значит, не получается? – спросила лошадь снова.
– Нет, – отвечаю, уже почему-то привыкнув к странной гостье. Она посмотрела на меня внимательно.
– И вообще ничего не получается?
– Да, – отвечаю.
– И все не так, все не хорошо?
– Да, да.
– Так, – Лошадь разглядывает свои передние копыта, потом смотрит на меня и безапелляционно заявляет – депрессия.
Это уже слишком, это мое больное место.
– Знаю! – мгновенно вскакиваю.
– К тому же реактивная, – спокойно замечает лошадь.
– Именно! – Я так резко киваю головой, что она чуть не отскакивает.
– Спокойнее, – в голосе Лошади проскальзывают нагловатые нотки. – Это вполне излечимо.
Мне стало обидно, что какая-то Лошадь суется в мои дела.
– А откуда вы, собственно, знаете, и вообще, кто вы такая?
– Я? – Лошадь пожала плечами и ответила очень миролюбиво: Я – Лошадь, а лошади много всего знают. Нагловатые нотки исчезли.
– Я пришла, – она кивнула на проем в стене, – чтобы помочь вам.
Я так и стояла перед Лошадью, словно не решаясь сесть. Почему? Когда она заговорила, меня опять поразила смена интонации: злая насмешка.