В ту же неделю в их коллектив влился еще один участник – упомянутый вскользь ранее самой Дианой парень, вернее мужчина, имеющий возраст около сорока или даже более того. Звали его Юсуф, был он мусульманином, очень молчаливым, соблюдающим все традиции своего вероисповедания. Весьма колоритный тип, что уже, в принципе, глядя на остальных ожидаемо и понятно, и Макс смирился, что единственным адекватным человеком в этом сборище остается пока он сам.
Юсуф обладал поразительной, даже магической способностью моментально понимать чего от него хотят. И если Богдану приходилось все втолковывать самым, что ни на есть, доходчивым языком, то стоило Ване начать разговор с Юсуфом, он молча кивал, не дождавшись конца просьбы или поручения, и тут же принимался за работу. Его молчание, порой, обескураживало, он мог игнорировать вопросы, считающие недостойными своего внимания, что вначале настораживало Максима и Ваню, но потом они смирились, ведь его молчание не было таким уж и страшным проявлением… по сравнению с теми редкими моментами, когда Юсуф соизволял что-то говорить. А говорил он редко, но метко, уделяя внимание именно той упущенной детали, которая, в последствие таки, оказывалась очень важной. Это – что касаясь работы, но были моменты, когда Юсуф говорил, глядя прямо и глубокомысленно своими темно-карими глазами что-то, касающееся непосредственно человека, с которым он общался.
Такие слова получил и Ваня при первой встрече с этим на вид щуплым и неказистым, но с удивительно сильным внутренним стержнем человеком. «Ты – великий Воин и великий Мастер, но без нее ты никогда бы об этом не узнал». Только Ване был понятен смысл этих слов, и он даже не понял, что в этих словах было такого, что всколыхнуло все его чувства.
Он как мог справлялся с собой, погружаясь в свою работу, как мог тушил воспаленный разум и тоскующую душу, в воспоминаниях и мыслях о Янине. Он понимал, что чем сильнее будет мечтать о новой встрече с ней, тем позднее эта встреча состоится. Таков закон природы, усвоенный ним еще в детстве. Украдкой, словно в тайне сам от себя он по ночам завершал работу над ее образом в медальоне, не вполне надеясь, что схожесть с ней ему удалось передать. Иногда он побаивался того, что эта чудесная муза, смотрящая с украшения прямо на него, не имеет ничего общего с оригиналом, и он обманулся в своем видении Янины.