Вагон был пуст. Вагон изобиловал свободными местами, но она, по какой-то причине, далее пары шагов не продвинулась, устало упав прямо у входа на поручень. Вся её поза говорила о крайнем утомлении и какой-то безысходности, а через разрез на спине на него глядел замок её бюстгальтера. Белье она носила фиолетового цвета, что для Него хоть немного, но все же говорило об обладательнице такового. Он был убеждён, что цветовые предпочтения в носимом женщиной белье говорит о таковой намного больше, чем все остальное.
Замок открылся легко. Он даже не успел осознать, что делает. Похоже, для неё это тоже стало открытием. Она подскочила на месте, закрывая руками свою грудь, где потерявший одно из креплений элемент женской одежды нарушил ощущение комфорта и вскрыл намерения того, кто это сделал.
Она стояла в метре от Него, ссутулившись, нервно поправляя то, что Он только что сотворил и взор её практически испепелял Его. Будь её воля, она бы задавила Его своими же руками прямо здесь, но что-то помешало ей претворить свои желания в действительность. Не произнеся ни слова, она отошла в сторону, присела на свободную дальнюю лавку и погрузилась в себя.
Было ей уже за сорок. Сеть редких морщинок покрыла уже потерявшую девичью упругость и лоск кожу. Ровный слой косметики указывал на то, что она пользовалась ею давно и наносила с аккуратностью, тратя на это, должно быть, значительное время по утрам. Небольшая дамская сумочка – собственно и все, что было при ней, не считая массивного украшения на шее. Легкие сандалии довершали образ…
Она была явно чем-то удручена. Её взор метался, глаза жили своей жизнь, вспыхивая светом, бросая убийственные молнии в пространство, потом потухали и теплились лишь далеким огоньком, скрытым где-то в глубине пучины её темных зрачков.
– Вам не стоит меня опасаться, – подсел Он к ней. – Я не причиню вам вреда. Поверьте. Правда Я бываю временами не сносен. Но в этом все же имеется какой-то шарм!
Она хотела было вскочить, что-то сказать, но Он осторожно взял её руку, с легким нажимом удержал в своих ладонях, и она не нашлась что ответить.
Говорил Он. Невзирая на усталость, слова лились из Него сами собой. Ему даже казалось, что Он является всего лишь ретранслятором кого-то, говорящего Его устами. Усталость, ощущение не реалистичности происходящего, снимали с Него какие-либо ограничения и ответственность, и Он мог позволить говорить многое, едва ли не все, что только вздумается. Она, похоже, не особо вникала в произносимое Им, зачарованная тем, как Он это делает. Их состояния породили резонанс и теперь Он просто так не мог оставить её, а ей был нужен кто-то, по крайней мере, на эту ночь…