– Оборотни, – Тиль резко выдохнул.
– Их по-разному описывают и называют. Но да. Все они умеют превращаться. Тогда же духи стихий были разделены и теперь могут попадать во власть человека, – тонкие длинные пальцы мага шевельнулись, словно творя заклинание. И четверо почувствовали, как уходит напряжение, готовое вырваться из каждого. – В Амниссосе я увидел Второй Разлом. Который предопределил конец этого мира «по вере людской». На этот раз Творец позволил людям изменять саму основу этого мира. «И будет Царствие на Небе как и на земле». Зверь, вышедший из вод, на этот раз оказался как человек. Он может обращать в себе подобных, нуждается в крови человеческой и страхе. Падшие и Верные теперь могут приходить к людям и вести битву за их веру. Никаких больше лестниц. Все здесь и сейчас. В каждом. И между всеми – вы.
– Мы, – Корд привстал, налил себе вина. – Ты себя-то тоже не сбрасывай.
– Я не хочу! – Эритея соскочила. По ее лицу текли слезы.
– Ну, ну, дочка, – Тиль тут же оказался рядом, прижал ее к своей груди. – Тут ведь как? Выбора-то нету.
– Хорошо. Пусть получат то, во что поверили! – хищная кривая улыбочка Виргилии не предвещала ничего хорошего. Никому.
– Ты сначала почитай, что получат. И реши, желаешь ли ты уйти в небытие вот так, – Симон осторожно положил свиток на стол. – Есть и привлекательная сторона такой нашей жизни, – маг очень аккуратно подбирал слова. – Каждый из нас владеет волшебством. Убить любого из нас, как показала практика, возможно, но на следующий день мы возвращаемся. Так что, априори – бессмертны. Мы свободны в выборе занятий.
– О! Слышишь, дочка? Что хотим, то и творим!
– Думаю, что ограничения придется себе поставить, – Симон слабо улыбнулся. – Не стоит сильно увлекаться в использовании своих сил. Это приближает вас к стихийному…
– Бедствию, – Эритея перестала всхлипывать, хохотнула.
– Я хотел сказать: состоянию. От него до Всадника, как я понимаю, меньше шага. А так, да. В остальном все в нашей воле.
– Ладно. Поживем – увидим, – Корд допил вино из кубка. – Ну, чем займемся сегодня?
– Я, пожалуй, почитаю, – пока ее никто не опередил, Виргилия схватила свиток, выскочила из дома.
Цикады совсем обезумили: треск стоял такой, что уши глохли. Тем не менее, мягкие, почти бесшумные шаги Виргилия расслышала издалека. Интересно, как Корд умудряется ходить почти неслышно? При его-то телосложении?