***
Ровно в полдень по всему дому начался перезвон. Сначала тонкими мелодичными колокольчиками зазвенели каминные часы в обсерватории, потом тяжёлым басом ухнули на первом этаже напольные часы Муромской, следом за ними прокурено захрипел старый будильник в западной комнате мансарды, и, наконец, невидимым молоточком-метрономом размеренно застучал мобильный телефон, лежащий на подоконнике. Открыв глаза, Саша с минуту неподвижно лежал, глядя в потолок, потом встал, закурил и подошел к окну. Впервые за десять лет соседний дом изменил свой уныло-заброшенный вид. Распахнутые настежь входные двери, чисто вымытые окна второго этажа и полукруглое чердачное окошко, казалось, приглашали зайти в гости, и, даже остававшиеся всё ещё наглухо задраенными тяжелыми ставнями, нижние окна не могли испортить этой картины гостеприимства. Однако никаких людей возле дома по-прежнему не было ни видно, ни слышно. Саша стал внимательно рассматривать буйную растительность соседского участка и вскоре на декоративном горбатом мостике через ручей заметил неподвижно замершую женскую фигуру. Зеленый спортивный костюм делал незнакомку почти незаметной на фоне вишенника, и только медно-огненные волосы ослепительно блестели на ярком полуденном солнце. Облокотившись на кованые перила и наклонив голову так, что её лица не было видно, женщина смотрела на бегущую под мостик воду. Простояв абсолютно неподвижно минут пять, она неожиданно резко развернулась и скрылась в густых зарослях «вишневого острова». Так когда-то называла дальнюю, отрезанную ручьем часть своего участка Ольга Константиновна Муромская.
– Кто это? – раздался у Саши за спиной глухой, как из бочки, голос.
Саша вздрогнул, но не обернулся.
– Не знаю, – с напускным безразличием ответил он.– Сегодня ночью приехала.
Гость облокотился на подоконник рядом с Сашей. Это был высокий атлет лет сорока с открытым добродушным лицом, в майке-обрезухе и пестрых спортивных штанах. На левой руке его, между запястьем и локтем, мчалась на распущенных украшенных крестами парусах синяя колумбовская каравелла.
Со стороны вишневого острова раздался сначала противный металлический скрип, а потом громкий хлопок.
– Что это? – спросил атлет, тщетно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в непролазных дебрях одичавшего вишенника.