Все, к чему прикасается смерть, становится вечным, в особенности для умершего, он точно с гарантией, навечно уже не будет существовать вне той игры, которая реализовала для него бытие в возможности под названием смерть. Но сколько людей живет так, как будто бы их жизнь вечна? Это слабость и это нормально, это форма защиты перед мыслью о том, это жизнь всего лишь поэтапная реализация возможности смерти.
Но есть исключения. Бывает только один род людей, которые знают все так, как они должны это знать – дети. И, если ребенок сталкивается с тем, что он смертен, сталкивается с данной мыслью лицом к лицу, в одиночестве познания своего мира, преодолевает страх и переворачивает в своей душе историю человеческого заново, нанося на нее новые вехи, рождается то, что потом в одном шансе из миллиона назовут гениальностью. Творческое возникает под копирку генезиса всего мира; все то, что создало человечество, чтобы уберечь человека от сознания своей конечности, остается по ту сторону для нашего ребенка, он понимает фальшь убеждения, что существует жизнь. Он находится в кругу враждебности, как и первобытный человек, он заново создает мир вокруг себя, не цепляясь за предлагаемые гарантированные схемы отсутствия смерти. Он понимает бессмысленность защитного механизма, он понимает ужас способности к познанию. И он цепляется за жизнь. Очень быстро сознание, отрешенное от форм общественного бытия в возможности, приходит к Декарту и находит удовлетворение в мысли, мысль в выражении, выражение в сохранении. Самая простая и самая примитивная форма сохранения была основой для нашей культуры- красота, то прекрасное, что должно нравиться созвучием, всем тем, что отдаляет нас от звуков смерти. Красивая речь в своей форме и в форме того, что она доносит до нас – первая форма сохранения себя как бытия мысли. Смерть как мысль, мысль как средство избежать смерти, человек структурирует собственное бытие в возможности в надежде оставить его вне смерти и вопреки смерти. Находясь в вечно враждебной ему среде.
Здесь же он понимает жизнь как игру со смертью, с целью избежать смерти. Адское занятие, наверное. Хорошо когда это ребенок. Жизнь становится для него всего лишь борьбой, сопряженной с легкостью отношения к своим истинам, формообразовывающим окружающее. Намного тяжелее, когда человек в зрелом возрасте сталкивается с пониманием своей конечности и пустоты жизни, тогда приходится бороться с самим собой, уничтожая в себе все, что есть в нем от общественного сознания, общественного бытия в возможности.