Ещё пару дней Петунья не могла поверить. Она осторожно
прикладывала к себе новую радость, крутя её со всех сторон, точно
долгожданную обновку — а вдруг ещё не всё, вдруг он вернётся, вдруг
это не то, чем кажется. Смутно ей припоминалось, что у Лили отбытие
восвояси было обставлено как-то иначе. Вроде бы там сначала
какое-то письмо пришло — и ей, и этому угрюмому сынку алкоголика, с
которым она водилась. Но, может быть, Петунья что-то и напутала за
давностью лет.
Прошла суббота, миновали воскресенье и понедельник, и вот
наконец Петунья уверилась — испытание, посланное Господом,
окончено. У неё за спиной будто выросли крылья.
Казалось, и весь дом как-то встряхнулся, скинув с себя тяжёлый
полог мрачного проклятья. Чистые тарелки были чистыми по-новому,
по-новому сверкали вымытые окна и благоухали срезанные цветы.
Оттёртая ванна сияла новым приветливым блеском. Бекон за завтраком
пах соблазнительно, как никогда раньше, и по-новому румянилась его
корочка. Мир и покой снизошли на дом номер четыре по Прайвит-драйв,
и Петунья наслаждалась ими от всей души.
Она готовила пастуший пирог[44], когда в дверь позвонили.
Сполоснув руки и вытирая их полотенцем, Петунья прошла в прихожую и
отперла дверь. Сердце её упало.
На пороге стоял один из этих. Ненормальный. Колдун.
Ошибиться было невозможно — бархатная феска, диковинные очки,
длинная седая борода, в которую были вплетены колокольчики,
причудливое одеяние, напоминавшее восточный халат, туфли с
загнутыми носами. Петунья взвизгнула и попыталась захлопнуть дверь.
Не тут-то было.
— Где Гарри? — вопросил бесопоклонник, легко удерживая створку
своей костлявой, неожиданно сильной рукой. Здороваться он, видно,
не счёл необходимым. Впрочем, Петунья тоже не была настроена на
вежливую беседу.
— Уходите! Убирайтесь! — она подёргала дверь. Тщетно.
— Где Гарри, Петунья? — откуда-то он знал её имя, а вот она
видела его первый раз в жизни — и очень надеялась, что и
последний.
— Не знаю и знать не хочу! — с досадой воскликнула она. — У себя
там сами поищите, если так надо — кто-то из ваших же его и
забрал.
Лицо бородача исказилось, будто у него внезапно заболел живот.
Он вытащил из кармана своей робы волшебную палочку — да, благодаря
Лили она знала, что это за предмет, и чем он страшен — наставил её
на побледневшую Петунью и тихо произнёс: