— Знал заранее или нет? — повторил он. — Скажи мне!
Последние слова, в которые Гарри целиком вложил всё своё
душевное смятение, прозвучали странно — как-то неожиданно властно и
глубоко, словно отразились от стен тяжёлым эхом. Том склонил голову
набок, и насмешливая улыбка изогнула углы его рта.
— Нет, — ответил он неожиданно терпеливо. — Предполагал
возможность, но заранее не знал. Cupla lata[45], если тебе не
терпится заняться юридической квалификацией.
— Это правда? Ты не врёшь мне? — настаивал Гарри, всё ещё не
убеждённый. Он сам не знал, что его так мучает — старуха была
ничем, меньше, чем ничем и, честно говоря, она полностью заслужила
свою участь, но… они не собирались убивать её — Гарри, по крайней
мере, не собирался точно — и теперь он чувствовал себя так, словно
Том нарушил какую-то негласную договорённость. Которой, если
разобраться, и не существовало вовсе, но опять же…
Насмешливое спокойствие Тома испарилось в одно мгновение.
— Слушай меня внимательно, — сказал он с тихой яростью в голосе,
и Гарри пронизала дрожь от ощущения какой-то чудовищной
неправильности, — потому что я скажу это один раз, и больше
повторять не буду.
Его улыбкой можно было резать стекло. В комнате словно бы
потемнело.
— Я, Том Марволо Риддл, своей душой, разорванною в клочья, своей
волшебной силою, которую я украл, и дыханием уст своих, давно
отлетевшим, клянусь, что никогда допрежь я ни единым словом не
солгал тебе, Гарри Джеймс Поттер, и не сделаю этого впредь. И да
будет магия мне в том свидетельницей.
Гарри взирал на Тома в ужасе; у него отнялся язык.
— Я не терплю лжи, мальчик, — холодно добавил Том. — И сам не
лгу. Ложь — прибежище убогих умов. С самой нашей встречи я говорил
тебе только правду.
Гарри едва не разрыдался. Он вовсе не намерен был доводить до
такого, он не хотел…
— Прости!!! Том! Прости, прости — не знаю, что на меня нашло, я…
я просто… — он не мог подобрать слова. Всё это было сплошным
кошмаром. Как он мог усомниться в Томе? Он не
сомневался в Томе, нет, ни за что, ведь это же — Том.
Слёзы всё-таки потекли из-под очков, и он закрыл лицо руками.
— Я не хотел… — пробормотал он; его душили всхлипы.
— Думаю, я понял, — сказал Том совсем близко, и в его голосе
больше не чувствовалось этой злости, этого чёрного обжигающего
льда. Гарри, весь дрожа, осторожно отнял руки от лица. Запотевшие
очки не давали хоть что-нибудь разглядеть; он стянул их и зашарил
по карманам, ища платок. Из носа у него текло.