Только с братовой женой-белорусочкой общий язык нашли, ей уже рожать пора… Опять наперекосяк пошло: ребёночек выжил, невестка – в коме… Врачи ничего не обещали. Попа привозили. Поп сказал: «Песни ей пой…»
И Катя пела. Выразительно, с жестикуляцией.
Обшарпанная райбольница песням из реанимации поначалу дивилась, потом, узнавши ситуацию, попривыкла. Вроде, и халаты застиранные, и кровати допотопные не так уж и заметны стали…
Однажды заснувшую было Катю кто-то потянул за рукав. Встрепенулась. Ясные, усталые, добрые глаза невестки: «Кать, спой, а?»
«Золото, а нэ дэвушк!» – говорил о Кате главврач кавказской национальности. «Сын прыэдет, я их пазнакомлу! Они спаюцца!»
Личная жизнь Крученковой Кати принимала иной оборот…
Учился Соловей легко… На «удовлетворительно». Точнее, на 2.5… И полбалла все «доценты с кандидатами» добавляли ему за весёлый нрав, постоянную несусветную расхристанность, безобидность и пронырливость…
Просто они знали, что из него получится нормальный прораб, жизнь доучит…
Соловей везде был «свой»… Даже декан был уверен, что фамилия этого обормота Соловей, а не Соловьёв…
Он был «свой» даже на женском этаже.
Пока этот этаж не подсунул ему свинью…
Точнее, журавля Жору, которого сердобольные студентки, подраненного, привезли в общагу с практики. На долечивание…
Жора сразу перехватил у Соловья славу всеобщего любимца, чем вызвал у того косые от ревности взгляды.
Жоре Соловей тоже как-то сразу не глянулся. Стучал клювом, топал длинными ногами, всё такое…
Жора, как комендант, важно расхаживал по коридорам, цокал когтями по полу, а все норовили угостить его чем-нибудь вкусным…
И всё бы ничего, да только от обильного харча Жора и помёт свой стал выделять активнее. Было заметно, что сердобольные студентки на такую Жорину подлянку совсем не рассчитывали… Но!
Коллективным разумом будущие профи решили таки проблемку персонального клозета для Жоры. В виде большого пакета, подвешенного сзади на помочах через крылья…
И это чудо в перьях, на ходулях и с обкаканным мешком продолжало скрашивать студенческие будни…
И Соловей однажды нарвался…
При разминке с Жорой в нешироком коридоре, тот углядел у Соловья на рубашке какую-то блескучую пуговицу да и долбанул его в грудь…
«Курица обосранная! – орал Соловей, – ходули переломаю! На суп сварю!»