Ландро не дотронулся до тела мальчика. Он уронил ружье и побежал через лес к дому Равича, рыжеватой постройке с большим окном и террасой. Когда Нола открыла дверь и увидела Ландро, пытающегося выговорить имя ее сына, она опустилась на колени и указала наверх, где он должен был находиться, – а верней, где его не было. Она только что проверила, там ли он, обнаружила, что мальчик ушел, и собиралась его искать, когда услышала выстрел. Мать встала на четвереньки. Затем она услыхала, как Ландро говорит по телефону, рассказывая дежурному, что произошло. Он уронил трубку, когда она попыталась выскочить за дверь. Ландро сгреб ее в охапку. Она сопротивлялась и царапалась, стараясь высвободиться, и все еще боролась с ним, когда прибыли наряд племенной полиции[4] и бригада «Скорой помощи». Она не вышла за дверь, но вскоре увидела парамедиков[5], бегущих через поле. «Скорая», качаясь и кренясь, медленно двигалась к лесу по заросшей травой дороге, где обычно ездил лишь трактор.
Нола выкрикивала в лицо Ландро ужасные вещи, которые потом не могла вспомнить. Племенная полиция была там. Она знала этих людей. «Казните его! Казните этого сукина сына!» – кричала она. Когда Питер приехал и поговорил с ней, она поняла – медики сделали, что смогли, но все было кончено. Это ей объяснил Питер. Губы его шевелились, но она не могла услышать ни слова. Он был слишком спокойным, подумала Нола, все еще находясь во власти бешеного гнева, слишком спокойным.
Ей хотелось, чтобы ее муж отдубасил Ландро до смерти. Она ясно видела, как это случится. Она была маленькой тихой женщиной, которая никому не причинила вреда в своей жизни, но теперь она хотела крови. Ее десятилетняя дочь в то утро заболела и осталась дома, пропустив школьные занятия. Девочку по-прежнему лихорадило, но она спустилась по лестнице и прокралась в гостиную. Мать не любила, когда они с братом устраивали кавардак, оставляя игрушки лежать кучами на полу. Их место было в большой коробке. Сейчас дочь спокойно вынула все, что в ней находилось, и разложила повсюду. Мать увидела это и, внезапно встав на колени, принялась наводить порядок. «Ты можешь не разбрасывать вещи? Неужели тебе не понятно, где они должны лежать?» – сурово выговаривала она. Когда игрушки опять оказались в коробке, Нола снова разразилась криками. Дочь вынула игрушки. Мать швырнула их обратно. Каждый раз, когда она нагибалась и подбирала игрушки, взрослые отводили глаза и громко разговаривали, стараясь заглушить ее причитания.