Она выпила всю рюмку целиком, задохнулась. Потом так же шепотом спросила:
– Больной?
– Да ерунда! – Димка спохватился, что сболтнул лишнее. – Так, в больнице лежал, недавно выписался. Врачи пока запретили пить.
Юрка по-прежнему молчал, он еще не произнес ни слова. А майор приступил к делу:
– Ты записку принесла?
Она молча вытащила лист бумаги.
– Та-ак, – забрал его Дмитрий. – «Мама, прости меня. Мне нужно срочно уехать. Так получилось. Потом я тебе все объясню. Целую. Алена». Все?
Люба попросила:
– Дима, налей еще.
– Да? Пожалуйста.
Она выпила, по-прежнему не закусывая.
– Я пойду, ребята, – она поднялась.
– Погоди, – опешил Дима. – Ё…п-р-с-т! Ты же ничего не рассказала! Чего приходила-то? Стой! Симку давай. Я хоть телефоны пробью.
– Я провожу, – наконец подал голос Юра и поднялся. Люба промолчала, а Дима только пробормотал:
– А ты-то куда? Я же ни про кого ничего не рассказал… Фотографии…
– Потом, в другой раз.
– Какой другой? Ты же завтра улетаешь…
Так и остался стоять в дверях в полной растерянности.
– Вот и встретились…
Пятница, 19.30
– Вот мы и встретились, Денис, – в палату зашел парень чуть старше Дениса в костюме, галстуке. – Привет, Геннадий.
– Не было печали, – ругнулся в ответ Генка. – Опять поповича принесло. Знаешь ведь, здесь тебе ловить нечего. Нету здесь заблудших душ. Лучше помоги материально. Иди к своим наркоманам, там хоть спасешь кого-нибудь, может быть. Иди-иди, работай, барракуда…
– Ты Денис? – не обращая внимания на ворчание прапорщика, парень присел на краешек кровати.
– Эй, Кирилл, вон же стул есть, – продолжал донимать его Геннадий. – Чего на кровать уселся?
Кирилл встал с кровати:
– Какой ты все-таки зануда, Гена. Денис, хочешь поговорить?
– О чем?
– О твоих проблемах.
– Денис, не слушай его. Заведет сейчас свою песню – покайтесь, и будет вам щастие. Я ж тебе сказал, Кирилл, к наркоманам иди. Больше пользы будет.
– Ну, хорошо. Я еще зайду, Денис, – Кирилл вышел из палаты.
– Кто это?
– Попович. Из церкви. У них реабилитационный центр есть для наркоманов. Вот он их тут и наставляет на путь истинный, в центр свой агитирует.
– Так дело-то благородное!
– А никто и не спорит, молодцы они. Только к нам пусть не лезет. А то притащится сюда и начинает проповеди свои читать – грешники вы все, просите прощения. Я и так знаю, что грешник. И знаю, у кого мне прощения просить надо… Надо было. Но поздно уже…