Йозеф молча наблюдал, как они волокут отца под всхлипывания матери и завывание Рут.
– Не спеши взрослеть, мальчик, – бросил ему коричневорубашечник. – Мы скоро придем за тобой.
Нацисты разгромили остальную часть дома. Разбили мебель, расколотили тарелки, порвали занавески. И исчезли так же внезапно, как и появились. Йозеф с матерью и сестрой стояли на коленях посреди комнаты и прижимались друг к другу. Наконец, выплакав все слезы, Рашель Ландау повела детей в спальню, кое-как привела в порядок постель, уложила их и обнимала до самого утра.
В последующие дни Йозеф узнал, что их семья была не единственной, на которую в ту ночь напали нацисты. По всей Германии уничтожали еврейские дома, предприятия и синагоги. Десятки тысяч мужчин-евреев были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря.
Нацисты назвали эти погромы Kristallnacht – Хрустальной ночью, или Ночью разбитых витрин.
Их посыл читался открыто и без официальных заявлений: Йозефа и его семью больше не желали видеть в Германии. Но он, его мать и сестра не хотели покидать страну. Потому что не могли уехать без отца. Мать неделями ходила от одного правительственного учреждения к другому, пытаясь выяснить, где ее муж и как его вернуть. Она так ничего и не добилась, и Йозеф отчаялся вновь увидеть отца. Но через полгода после ареста Аарона Ландау они получили телеграмму. Телеграмму от папы! Его выпустили из концлагеря Дахау при условии, что он в течение двух недель покинет страну.
Йозеф не хотел уезжать. Германия – его дом. Куда им деваться? Как они будут жить? Но нацисты уже дважды велели им убираться, и семейство Ландау не собиралось сидеть в ожидании того, что с ними сделают.
Изабель
Неподалеку от Гаванны. 1994 год
Тощего пятнистого котенка удалось выманить из-под дома, сложенного из розовых шлакоблоков, и заставить есть с руки Изабель Фернандес со второй попытки. Он явно голодал, как все население Кубы, и его голод пересилил страх.
Котенок был таким крошечным, что с трудом грыз бобы. Маленькое брюшко урчало, как подвесной мотор. Жуя, котенок терся головой о руку.
– На тебя больно смотреть, киса, – сказала Изабель.
Мех животного был тусклым и всклокоченным, а сквозь шкурку прощупывались все косточки. Изабель вдруг поняла, что котенок не слишком отличается от нее. Тощий, голодный и грязный.