Махмуд снова вскрикнул и оттолкнул тело. Машина наконец остановилась. Пули то свистели мимо, то снова попадали в машину. Пинг-пинг-пинг.
Отец Махмуда открыл дверь и вытащил маму и Хану.
– Выбирайтесь! – крикнул он.
Солдаты на заднем сиденье пинками открыли дверь на левой стороне машины и вывалились наружу. Еще больше пуль прожужжало над головами, и уже скоро мятежники, которые ехали с ними, стали отстреливаться. Автоматные выстрелы отдавались в ушах Махмуда, словно он сидел в бочке, по которой били молотками.
Все, чего он хотел, – свернуться комочком и исчезнуть. Но он знал, что если вместе с Валидом останется в машине, то их тоже убьют, как солдата, лежавшего рядом. Махмуду нужно встать, выйти, двигаться.
Сердце билось так громко, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Но Махмуд нашел мужество схватить Валида за руку, протащить по сиденью и вынырнуть из машины на землю. Они свалились в канаву рядом с родителями. Хана заливалась плачем, но Махмуд почти не слышал его за громом выстрелов.
Отец дождался небольшого перерыва в пальбе и пополз к машине.
– Юсеф, нет! – вскрикнула мама. – Что ты делаешь?
Он прыгнул на переднее сиденье и вытащил айфон и зарядное устройство из гнезда как раз в тот момент, когда пули вновь прострочили машину. Отец вывалился на землю и вновь скользнул в канаву.
– Нужно было вернуться за телефоном, – объяснил он. – Как иначе мне играть в AngryBirds?[7]
Он снова шутил. Махмуд знал, что им нужен телефон, чтобы добраться до Турции. Без карт они заблудятся.
Отец дождался очередного перерыва, и семья пустилась бежать от машины, оставив там все, что удалось спасти из рухнувшего дома.
Йозеф
Где-то в Атлантике. 1939 год
8 дней вдали от дома
Наконец настала суббота – день, в который Йозеф оставит детство позади и станет мужчиной. Он едва сдерживал волнение. Корабельная доска объявлений возвещала, что общий холл первого класса будет переоборудован в синагогу, еврейский дом молитвы, а это означало, что у Йозефа все-таки будет бар-мицва.
Однако он старался не выказывать свое волнение в присутствии отца. То, что могло стать счастливым событием в доме Ландау, теперь вызывало лишь тревогу, и все из-за отцовской паранойи.
– Синагога на борту корабля? – спросил отец и, покачав головой, продолжал мерить шагами маленькую каюту. В одежде не по размеру он выглядел смешно.