Первые ярусы подземной части башни были вполне безобидны. Здесь располагались кухонные кладовые, а также оружейные – громадные помещения, битком набитые оружием и доспехами, которых хватило бы снарядить целое войско храмовников. Ниже размещались архивы – бесконечные комнаты с книгами, которые предпочитали не хранить наверху, в библиотеках.
Тут были труды не только по магии, но также по музыке и философии, книги на давно забытых языках и даже запрещенные, которые содержались под семью замками. Обыкновенно в архивах не было ни души, однако порой Коул натыкался на какого-нибудь мага, долгими часами читавшего при свете свечей. Коул никогда не мог понять, чем так привлекают магов слова и картинки. Для него самого книги были всего лишь пожелтевшей от старости бумагой, и не более того.
Куда интересней казались ярусы, которые начинались ниже архивов. Старейшая часть башни в обиходе называлась Ямой, и редкий смельчак – если не считать Коула – решался углубиться в ее недра. Там, внизу, тянулись затопленные туннели, которые еще в незапамятные времена заложили кирпичом, и теперь стены крошились и осыпались, брошенные на произвол судьбы. Шаткие лестницы приводили к старинным складам – в одних не осталось ничего, кроме густой пыли, в других до сих пор хранилась диковинного вида рухлядь. Громадная усыпальница высилась словно безмолвное напоминание о храмовниках, умерших многие столетия назад, и над мраморными гробницами стояли изъеденные временем изваяния давно забытых героев. Коул находил клады, чьи владельцы давным-давно ушли в небытие, бродил по сумрачным туннелям, которые кругами опоясывали Яму, либо обрушились, либо даже уводили в городские катакомбы. Знал ли кто-нибудь наверху об этих потайных ходах?
Коул изучил Яму как свои пять пальцев – всю, кроме того, что располагалось в самом ее сердце. Там были темницы, бесчисленные ярусы бессчетных камер. Много больше, чем могло понадобиться храмовникам, гораздо больше, чем использовалось ими сейчас. В самых древних обитали лишь беззвучные стоны замученных душ, навсегда впечатавшиеся в хладный камень. От них Коула бросало в дрожь. Он избегал темниц и появлялся там лишь при острой необходимости. Только в случае крайней нужды.
Как сейчас.
Факелами в темницах не пользовались – их заменяли свет-камни в стеклянных колбах. Сияние, которое источали такие лампы, колебалось и дрожало, словно пламя факелов, но было при этом холодного голубого цвета. Коул точно знал, что тут замешана магия – проходя мимо, он всякий раз кожей чувствовал ее вкрадчивое дуновение. Впрочем, и подобных светильников здесь было раз-два и обчелся. Только для того, чтобы стражники могли подсветить себе дорогу.