Ей снова пришлось поселиться в Мэддисоновском поместье, скучном, однообразном, надоедающем. Хьюго навещал больную, не считая её таковой. Но что-то происходило с бедной девушкой: она часто злилась, редко разговаривала, рисовала одну и ту же картину в разных размерах, писала неизвестному лицу письма. Всё чаще она оставалась одна.
Но целую неделю каждое утро она видела озабоченное, осунувшееся лицо Джейсона, спрашивала его, как долго она спала, что он делал вчера и почему Хьюго не навещал её. Ответ был всегда одинаков, но его она не помнила.
Закончив картину, Элис сбросилась с балкона поместья.
После похорон Хьюго женился и уехал, а Джейсон пропал.
Однако это Мэддисоновское поместье до сих пор носит в себе воспоминание о тех днях и этой истории.
Каролина рассказывала в тот день очень вдохновенно и чувственно. Закончив обедать, все разбрелись по своим палатам к ожидающим пациентам, но я же долго рассуждал о чем-то мне непонятном. Сидел на стуле, словно приклеенный. Смотрел в одну точку, а в голове медленно крутились шестеренки, пытавшиеся «переварить» услышанное. Чашка с кофе так и застыла в моей руке, не добравшись до губ.
– Мистер Нил. Что с Вами? – позвала меня Каролина, убирая чашки со стола.
Глаза сдались первыми. Сглотнул и рывками опустил чашку на стол.
– Извини. Я задумался.
– Не стоило мне этого рассказывать, – сказала она беспечно.
– Почему? Мне очень понравилась эта история, – потирая ладони о карманы халата, произнес я.
– Дело не в том, понравилась она или нет, – она скривила губы. – А в том, что многого здесь не хватает.
– Ты о чем?
– Это как рамка для пазла, но самого пазла еще нет, – пожала она плечами.
– То есть как это – нет? – бровям внезапно захотелось срастись.
– А так, – Каролина остановилась, развернувшись ко мне. – Что на самом деле, эти двое очень сильно любили друг друга, настолько сильно, что весь мир мог им позавидовать. И вся зависть мира сконцентрировалась в одном человеке – в Хьюго. Он тоже любил Элис. Иначе бы он не стал вкладывать деньги за четверть Мэддисоновской больницы, не стал бы навещать бедную девушку, не помогал бы создать лекарство от болезни. Он бы не делал ничего, – мне показалось, что на её глазах проступили слезы, но она быстро опустила голову, хватая другую кружку, и я не успел разглядеть лицо. – Но ради неё он пошел в медицинский, ради неё подсказывал Джейсону пути стимуляции мозговой деятельности, ради неё приходил в поместье, ради неё терпел все вспышки ярости, ради неё он заставил Джейсона страдать.