Кудрин от удивления выпучил глаза и тут же получил на примерку носки и горные ботинки.
– Пускай меряет, – скомандовал Зюсс Бюнделю и полез куда-то на верхние полки. – А я пока поищу форму для таких кабыздохов, как мы с этим мальчиком. Где-то было, где-то было…
Зюсс, в отличие от большинства невысоких людей, комплексом Наполеона не страдал (и не наслаждался им тоже). К доставшемуся ему от Бога росту он относился со здоровой самоиронией, развившейся за прожитые годы в отменное чувство юмора.
– Так, это не то… Это тоже не то… А это откуда, интересно? Вот! Нашел! Держите, оберягер, – интендант вручил Курту какой-то тюк и начал спускаться. – Как ботинки? Подошли?
– Как на него шили, – совершенно искренне ответил Бюндель. Ботинки и впрямь сидели на ноге как влитые.
– С таким глазомером стоило идти в снайпера, – хмыкнул Зюсс, забирая тюк обратно и вываливая из него вещи на стол. – Жаль, что когда я стреляю, опасность грозит кому угодно, кроме врага.
В течение четверти часа Генка стал счастливым обладателем двух комплектов униформы, нескольких – как-то не додумался он посчитать, скольких именно, – комплектов белья, форменного кепи с альпинистскими очками, егерской куртки, ранца, лопаты, ножа, каски, альпенштока, фляги, ремня с портупеей и кучи разной полезной мелочи.
– Ну-с, вроде все, – Зюсс внимательно осмотрел выданное. – Кажется, ничего не забыли. Вот, пускай распишется за получение.
Бюндель подвинул накладную к Генке:
– Подпьисывай, парьень, – сказал он.
– А… что писать-то?
– Как что? Имья и фамилию – Гейнц Гудериан.
Северная Турция,
дорога между рекой Кызылырман
и городом Чельтек
15 марта 1940 года, 19 часов 01 минута
Пара турецких PZL P.24C сделала левый поворот и направилась на юго-запад, вдоль русла Кызылырмана. Генка проводил аэропланы тоскливым взглядом и, тяжко вздохнув, пробормотал под нос:
Дывлюсь я на небо, та й думку гадаю,
Чому я не сокіл, чому не літаю…
[11]– Что? – спросил шедший рядом Курт. – Я не понял.
– Это не по-русски, это по-украински, – отозвался парень. – Стихи.
– Да? И о чем?
– О том, что людям летать хочется, – вздохнул Гена.
– Это правда, – согласился Бюндель. – Я не прочь летать. Или хотя бы ездить, потому что ноги уже отваливаются.
Генка снова вздохнул. Хотя половину сегодняшнего марша он и проделал в телеге, но тоже сильно устал.