Другой рукой он взял меня за талию, слегка прижав к себе, и я, не сдержавшись, рванулась вперёд, отстраняясь.
— Лайра?
Оглянулась на оборотника, и он тихо сказал:
— В Кальдероке кроме Имады больше нет женщин-преподавателей, но она не сможет натаскать тебя так, как я. Как того желает твой обожаемый император.
А вот это было обязательно?
Словно осознав, что сарказм сейчас лишний, Вейнанд продолжил уже серьёзно:
— Ты должна смириться с тем, что тренировать тебя будет мужчина.
— Этим мужчиной обязательно должен быть ты? — невольно перешла я на неофициальное обращение.
Эскорн помрачнел:
— Можешь запросить другого наставника, но... Но никому другому я касаться тебя не позволю.
И почему-то сразу стало ясно, что действительно не позволит. Переругается или, скорее, перегрызётся со всем Кальдероком, но не подпустит ко мне ни Дермонта, ни Клерта. Вообще никого. Разве что Вентуру, но тот в лучшем случае научит меня колотить врага тростью.
Не хочу своими капризами ещё больше усложнять Вейнанду жизнь. И так уже усложнила.
— Давайте продолжать. — Бесшумно выдохнув, повернулась к нему спиной.
Тренировка продолжилась, и не знаю, как для Эскорна, а для меня она стала самой тяжёлой из всех, что были до этого. Почему-то ощущая тяжесть его ладони на бёдрах, я думала о чём угодно, но только не о выходе из захвата, не об ответной атаке. В горле пересохло, но не от жажды или, скорее, не от той жажды, которая обычно одолевает во время физических занятий.
— Ещё! — потребовал живодёр, когда я в очередной раз не смогла вырваться из его хватки. — Сконцентрируйся и сделай так, как я учил.
Он не душил меня и не делал мне больно, но вывернуться из его рук отчего-то не получалось.
— Ты сейчас тренируешь моё тело или мою силу воли? — не сдержалась я, почувствовав обжигающее прикосновение к своему бедру, находящемуся в опасной близости от его бёдер.
— Это ещё вопрос, кто из нас чью тренирует силу воли, — раздался у самого уха хриплый шёпот. — Или, скорее, испытывает. На прочность.
— Вот ты и испытываешь! — огрызнулась я. Разозлившись, высвободилась из захвата, чтобы тут же развернуться и ударить. Кулак врезался в грудь оборотника, но чувство было такое, будто бью придорожный булыжник.
Вейнанд даже не шелохнулся, лишь усмехнулся мрачно:
— Вот видишь, когда захочешь, умеешь сделать больно.