Капитан был выходцем с Украины, а его собутыльник – родом из Азербайджана. При таком раскладе словечко «своих», вылетевшее из уст Гусейнова, показалось командиру роты в корне неверным, но, чего греха таить, изрядно развеселило его.
– Да ну тебя, ерунду не мели. Я про другое, – отмахнулся Грицук. – Вот напоим мы его чаем, и что? Ведь расследовать это дело будут не самые последние идиоты. Тут же как дважды два просчитают, кто и что, сразу поймут, что это мы с тобой ядерные мины и увели.
– Поймут обязательно. Но для нас важно, как быстро это произойдет. Пока тела найдут да сообразят, что именно пропало, пройдет немало времени. В худшем случае бросятся они за нами следом, тогда постреляем по ним для острастки. Задницей рисковать ради казенных игрушек никто не решится. Не те сейчас времена, чтобы героев из себя корчить.
– Да ладно, все, уговорил, родной, – заявил командир роты и похлопал прапорщика по плечу. – Ну что, тогда через пару часов встречаемся на месте и начинаем действовать?
– По стопке для храбрости мы уже приняли, по второй, за удачу, тоже.
– Теперь по третьей, за святой дух, так?
– Да, – согласился мусульманин Гусейнов и добавил: – Всем известно, что атеистов в окопах не бывает.
Капитан и прапорщик чокнулись и опрокинули стопки.
Берлинская стена к этому времени была разбита, расписана вычурными рисунками и разобрана по камушку туристами, нахлынувшими в Германию, теперь единую. Все они норовили оставить при себе такой вот символ недавнего прошлого. Представители ФРГ и СССР подписали договор об окончательном урегулировании в отношении Германии, согласно которому советские войска должны были уйти оттуда в течение четырех лет.
В феврале девяносто первого в обстановке строжайшей секретности первые десять ядерных фугасов были перевезены на аэродром 6-й гвардейской истребительной авиационной дивизии под Мерзебургом, там погружены на транспортный самолет и успешно доставлены в СССР. Через полгода туда отправилась вторая партия.
Практически весь личный состав, охранявший груз, вернулся на родину. К девяносто третьему году в инженерно-саперной части остались одна рота и управление.
Вот тут-то и наступили поистине золотые времена для всяческих военных чинов, нечистых на руку. Ведь солидные запасы топлива и прочего добра из Германии никуда не делись, а контроль за их сохранностью свелся едва ли не к нулю. Люди при погонах почуяли вседозволенность, начали воровать и сбывать краденое, договариваться с потенциальными покупателями.