Духовность – это своего рода абсолютная точка отсчета человека. Чувство восторга перед бытием в целом, переживание всепонимания, ощущение прозрачности вещного мира, его субстанциальной родственности и близости человеку являются примером проявления большого разума в нас. Духовность – это взгляд с точки зрения вечности на любое понимание, любую мысль, любой акт. Любой поступок является завершенным, законченным только в сфере духовности. Большое сознание обращено наружу – к непостижимому пониманию целостности мира, и внутрь – к непостижимому пониманию целостности душевной жизни, которая есть обратная сторона целостности мира, к той внутренней мелодии нашей души, которая является отголоском космической музыки сфер[35].
Человек, способный чувствовать не только свое, но и чужое прошлое, выходит, словно безумец, за рамки своей человечности и тем самым раздвигает рамки представлений о человеке вообще. Безумие многих великих мыслителей или художников принадлежало их произведениям, так же как их произведения принадлежали им самим. С одной стороны, безумие – это обрыв творчества, оно очерчивает линию низвержения в пропасть, за которой начинается пустота. Но, с другой стороны, безумие, крах мысли и есть то, посредством чего мысль получает выход в современный мир. Благодаря безумию творчество вовлекает в себя время этого мира, подчиняет его себе и ведет вперед, заставляет мир задаться вопросом о самом себе. После гениального безумия Ницше, Ван Гога, Арто и многих других мучеников духа, мир становится виновным перед творчеством, перед ним стоит цель переделать разум этого неразумия и вернуть разум этому неразумию. «Безумие, в котором тонет произведение, – это пространство нашего труда, бесконечный путь, ведущий к его исполнению, это наше призвание – быть одновременно апостолами и экзегетами»[36].
Если человек не помнит все, то он не вспомнит ничего конкретного, он вообще не может помнить. Такого рода память подобна парадоксу Сократа – Платона: чтобы нечто узнать, надо его уже в каком-то смысле знать. Иначе неизвестно, куда идти, что искать. Чтобы что-нибудь вспомнить, я должен уже помнить это: помнить не по содержанию, а по форме, быть памятливым, т. е. вглядываться в свое прошлое и постоянно ощущать его присутствие.
Вероятно, корни этого сверхсознания, сверхпамяти находятся в религиозной метафизике: всякое религиозное переживание – это «ощущение целого», «религиозное чувство», «переживание бесконечности», страх и трепет встречи с Абсолютом. Если я не усиливаюсь помнить все, что находится в моей памяти, то совершаю грех, забываю (выхожу в забытие), лишаюсь актуального напряженного существования, при котором только и можно держаться в состоянии веры.