– Вот это да! Это еще что за невиданный сорт? Да ты королевская собачка! И ошейник тоже королевский! Что это там написано? «Софи»? Ну да, настоящая принцесса! Тебя потеряли или выбросили? Не поймешь этих городских! Ну-ка, давай сюда, а то затопчут. – И бережно разместил Софи на груди между свитером и подпоясанным армяком, снова влез на свою ржущую половину.
Армяк пах ревучими и ржущими исполинами, большими собаками, дымом жарящегося мяса, мацуном, молоком, луком и хлебом, и все эти запахи были ей уже знакомы. А еще он пах счастьем большого домашнего очага, и с этим запахом она сталкивалась впервые.
О вреде утреннего мытья полов
16 декабря 2004 г., полдень
Когда Шварц подъехал к квартире профессора Барояна, бригада криминалистов уже заканчивала работу. Из спальни доносились истерические стенания женщины и строгие окрики врача неотложки. Ребята полушепотом объяснили Шварцу, что внучка профессора, единственная свидетельница нападения, от пережитых страхов периодически теряет сознание, а мать кликушествует над ней с таким энтузиазмом, что вконец достала уже и оперов, и врачей.
В другой спальне, прикрытый расцветшей красными маками простынёй, лежал убитый профессор. После десятка ножевых ранений и разбитого скалкой черепа видец у него был еще тот, и Шварц аккуратно спустил на тело поднятую простыню. Вранье это всё, что к виду жмуриков привыкаешь. Еще как ухают в живот сладкие детские страхи, срываясь с поплавка профессионального опыта!
Комната была опрятная, ёлочка паркета отсвечивала лучи полуденного солнца, и впечатление санитарного порядка нарушалось только брызгами крови и кляксами высококачественных профессорских мозгов на влажных плинтусах пола.
Безошибочно найдя кухню по луковой шелухе, здесь и там оброненной по дороге из коридорного чулана до пункта назначения, Шварц закурил и уселся на стул довольно старого кухонного гарнитура.
– Польша периода еще до «Солидарности», – определил он для себя возраст мебели и огляделся. На залитом зимним солнцем подоконнике выстроилась батарея горшочков с чумазыми кактусами, которые хотелось отмыть и побрить. Грязная посуда замысловатой горой высилась в мойке. Рядом с источающей запах гнильцы кастрюлей на разделочном столе валялись не знавшие отбеливателя скомканные тряпки для стола. Навидавшийся по роду деятельности тысячи квартир, захваченных врасплох криминальными обстоятельствами, Шварц такой бардак видел впервые.