«Колдун указал на несколько человек, стоявших в стороне. Их вытолкнули в центр круга.
Колдун повернулся к вождю и сказал:
– Один из этих людей вор.
Колдун вышел вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать яйцо друг другу – кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя. Когда яйцо дошло до пятого, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и предательский желток потёк между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание».
Анализируя описанную Г. Райтом ситуацию и приведенные выше древнекитайский или древнеиндийский способы определения виновного, а также используемый Авиценной метод, нетрудно заметить, что дознаватели прибегали к контролю за динамикой отдельных физиологических процессов (слюноотделение, двигательная активность рук, пульс). При этом требовалось наличие достаточно чувствительных регистраторов физиологических изменений в организме людей при прохождении ими испытания. Роль таких регистраторов как раз и выполняли горсть риса, специально подобранное яйцо с хрупкой скорлупой, гонг, рука исследователя или что-либо иное.
Помимо вышеуказанных среди явных поведенческих признаков стали обращать внимание на выражение глаз, голос, жестикуляцию и прочее.
То есть уже в древние времена было известно, что ложь человека вызывает сдвиги в нормальном течении физиологических реакций (слюноотделении, координации движений и другие).
Помимо слюноотделения и двигательной активности рук заметили, что у вора существует нарушение ритма пульса. Так, знаменитый врач из Средней Азии Ибн Сина (известный в Европе как Авиценна) еще 1000 лет назад предлагал наблюдать за пульсом подозреваемого при перечисление таких провоцирующих слов, как названия улиц, домов, имен, всего того, что имеет отношение к преступлению. Почувствовав прерывистый пульс, нужно повторить ключевое слово в сочетании с другими, поскольку пульс мог прерваться случайно. Если вегетативная нервная система давала сбой повторно, то считалось, что этот человек причастен к злодеянию.
Кстати, мнению Авиценны спустя 700 лет вторит в Европе и знаменитый писатель Даниэль Дефо, который в 1730 году Даниэль Дефо опубликовал трактат, озаглавленный «Эффективный проект непосредственного предупреждения уличных ограблений и пресечения всяких иных беспорядков по ночам». В этом трактате великий романист обратил внимание на то, что «у вора существует дрожь (тремор) в крови, которая, если ею заняться, разоблачит его… Некоторые из них настолько закостенели в преступлении, что… даже смело встречают преследователя; но схватите его за запястье и пощупайте его пульс – и вы обнаружите его виновность». И хотя автор знаменитого Робинзона Крузо первым из европейцев предложил применить анализ пульса в целях борьбы с преступностью, сам принцип диагностики по пульсу уже был хорошо известен в кругу образованных людей Европы того времени. В частности, выдающийся итальянский художник эпохи позднего Ренессанса Бенвенутто Челлини, вспоминая в мемуарах свое нежелание в юности заниматься музыкой и тревоги отца по этому поводу, описывал, что «когда он (то есть отец) беседовал со мной о музыке, держа в руке мой пульс (потому что он имел некоторые познания в медицине и в латинской науке), то он чувствовал в этом самом пульсе, как только он принимался говорить о музыке, такие великие перебои, что часто перепуганный… уходил от меня».