«Отче Николае, если Ника – беда, отведи ее от сына!»,– прошу я.
… В скайп Сергей выходит из квартиры Вероники, чем приводит меня в ужас.
– Почему ты не дома?
– Так получилось.– Голос у сына трагический.– Мам, Вероника лежала в клинике неврозов. Ее лечат сильными препаратами. И у нее было шесть парней. Она мне сама во всем призналась. Сказала, что Бог хочет, чтобы я все знал.
Смута в душе разрастается наподобие пожара. Моего сына, а следом и меня затягивает, как в трясину.
– Где Ника?
– Спит. У нее был нервный срыв, она плакала, кричала, на пол упала. Я ее перенес на постель.
– Сережа,– спокойно предупреждаю я,– так будет всегда. Эти истерики – это будет всегда. Сходи в церковь. Прямо сейчас иди. Поговори с любым батюшкой. Что он тебе скажет, то исполнишь. Это будет воля Божия.
Скайп гаснет, и я кидаюсь читать акафист Чудотворцу. Мне уже яснее ясного, что Ника – это беда.
«Отче Николае…,– прошу со слезами,– отведи беду от сына».
Вернувшись из церкви Архангела Михаила, что рядом с домом Ники, сын снова выходит на связь. Кудряшка рядом с ним.
– Здравствуйте, Виктория Степановна.– Ника – воплощенная кротость. Голосок ангельский, как и личико.
– Здравствуй, Никуша. Как у вас дела?
– Плохо. Я ссорилась с Сережей.
– Да, я в курсе.
– Мы вместе ходили в церковь,– докладывает Никуша.
– И что сказал священник?
Вероника умолкает, предоставляя сыну право отвечать.
– Священник сказал, что это неважно, сколько мужчин было. Шесть или один. Грех он и есть грех. И сказал, что я пытаюсь пересмотреть отношения, поэтому ищу повод.
Я не могу обсуждать такие интимные подробности в принципе, а уж в присутствии Победительницы и подавно. Делаю усилие над собой.
– А ты сказал священнику, что Ника больна?
– Нет. Забыл,– отвечает сын.
Мне хочется закричать. Завыть. Но я снова молчу.
Из жалости, из соображений гуманизма, из этических соображений – Бог знает почему, но я ничего не могу сказать в присутствии Вероники.
Кстати, победительницей Ника не выглядит: крылышки поникли, глаза припухли. Не вызывает сомнений, что она плакала. Признание далось ей нелегко.
И снова я жалею Нику по-женски и по-матерински. И как грешница грешницу.
– Ника,– ласково говорю я,– не расстраивайся. Сергею нужно время все обдумать.
– Да!– Сын с благодарностью кивает мне в камеру.
– Почитайте вместе акафист Богородице Целительнице,– прошу я.