— Уже обзвонила коллег, которые занимаются загородной
недвижимостью. Надо скорее решать с домом. Соседка сказала, опять
пытались воришки залезть. Кладоискатели чокнутые!
— Слухи живучи, - заметила мама, и я задала самый болезненный
вопрос:
— А ты уверена, что дедушка не вернется?
У мамы руки опустились на колени, плечи ссутулились.
— Ох, милая, у меня тоже сердце болит. Старый колдун всегда был
на выдумки горазд. Вылезет из реки и потребует свою долю. Может,
сменим фамилии, чтобы не нашел, а? Как считаешь, поможет?
— Колдун! – язвительно усмехнулась я. - И ты в эти сказки
веришь? Да брось!
— Отец ни дня официально не работал, а жил на широкую ногу.
Подозрительно, - шепчет мама.
— Дедуля скупал по деревням иконы и другие старинные вещи, потом
продавал любителям антиквариата, имел свои выходы на черный рынок,
- неуверенно вспомнила я. – И еще клад нашел, говорят.
— Да-да, за это его и утопили, - вздохнула мама.
Наш дед - Егор Семеныч Третьяков считался в Ожогино неординарной
личностью. В быту был строг и скуповат, но любил хорошо выпить и
закусить в большой компании, нарядно одеться, погулять с
раскрепощенными женщинами. Гордился тем, что предки его были
купцами, утверждал, что с детства его донимает неуемный
коммерческий зуд.
«Купи на грош, выручи полтину».
С женой своей – нашей бабушкой Шурой, правда, часто ругался,
требовал себе больше прав и свобод, мечтал о возвращении эпохи
домостроя, когда женщина во всем покорна мужу и не препятствует
интрижкам на стороне.
Но семь лет назад в жизни деда произошли крупные перемены.
Как-то сердитый после очередной ссоры, он взялся копать на
задворках дома глубокую яму под туалет и наткнулся в земле на
красную кирпичную кладку. Возможно, в царские времена здесь стоял
дом зажиточного крестьянина или лавочника, вот у деда и возникли
мыслишки о припрятанном серебришке.
Скоро Егор Семеныч поставил на месте ямы добротную избушку,
провел электричество, обзавелся необходимой мебелью и превратился в
отшельника. Сутками пропадал в деревянной келье, а бабушка всем
соседям говорила, что супруг читает Псалтирь и блюдет строгий
пост.
— Грехи замаливает, «Ирод»! – ворчала она на почте, получая
скромную пенсию.
Любопытные селяне только диву давались. Подменили бойкого
старичка! На улицу носа не кажет, в магазине водочку не берет,
одиноких моложавых вдовушек не навещает. И бабуля вдруг стала
скрытной, заимела на старости лет шубу из густого светлого меха, на
лицо округлилась, в теле поправилась, родне в город продукты
машинами отправляет, хотя не держит скота и забросила огород.