– Я понимаю, – Лина прижалась головой к его руке. – Но там я есть, а здесь я – никто, меня ещё не существует… Я же родилась больше, чем через сто лет!
– По-моему, ты очень даже существуешь, – мужчина по-хозяйски прошёлся руками по её телу. – Я выправлю тебе документы за несколько дней, это будет несложно сделать.
– Константин Фёдорович, опомнитесь! Где я буду жить? Что я вообще тут буду делать? – Лина снова попыталась вывернуться из его рук.
– Ты выйдешь за меня замуж. Жить будем, разумеется здесь, а заняться… Ну, думаю, найдёшь, чем заняться, – невозмутимо произнёс мужчина и вдруг слегка куснул её за мочку уха. – И называй меня "на ты", без отчества.
– Костя… – сказала Лина, помедлила, словно пробуя имя на вкус, примеряя к мужчине, а затем повторила: – Костя… Это безумие!
– Ни в коей мере.
– Ты толком не знаешь меня…
В щель между дверью и полом влетел исписанный лист бумаги. Лина испуганно ойкнула. Константин Фёдорович вскочил и поднял записку.
– Чего-то в таком духе я и ожидал. Это нам обоим, – с улыбкой произнёс он и сел рядом. – Послушай!
"Константин и Эва! Я пишу это письмо из 1910 года. Немного странно обращаться к себе и своей супруге. Мы, то есть вы через двенадцать лет, счастливы в браке и ни разу не пожалели о своем решении.
Хотим объяснить вам загадку дневников. Мы быстро поняли, что их необходимо было написать, чтобы Эва появилась в нашем времени. Мы уже работаем над описанием некоторых особенно заманчивых для далёкого будущего изобретений. Оказывается, затеять мистификацию и вдвоем воплощать ее в жизнь – занятие весьма увлекательное.
Сейчас я в первый и, скорей всего, в последний раз открою портал в собственное прошлое, чтобы передать вам послание так же, как двенадцать лет назад оно было передано нам".
– И приписка другим почерком, – улыбнулся учёный и протянул Лине письмо.
Внизу без твердых знаков, привычными для девушки буквами, размашистым почерком было написано:
"Лина, решайся! Я счастлива!"
– Почерк мой, – прошептала девушка, взглянув на эти слова. – Костя, я попробую остаться, только пообещай, что ты отправишь меня назад, если я попрошу.
– Смотря как и из-за чего попросишь, – губы Константина Фёдоровича дрогнули в улыбке. – Если сгоряча, во время семейной сцены – всякое ведь может случиться – точно не отправлю.