Какой ужас! Я – еврей!
Мама всё рассказала: мы, то есть папа, мама я и сестра, принадлежим к проклятому народу евреев. Это тот самый народ, который предал Христоса. И за это другие народы ненавидят и презирают их.
Сегодня Сёма из дома возле базара рассказал мне, откуда берутся дети. Оказывается – для этого папы и мамы должны чухаться. Непонятно, как от простого чуханья могут появляться дети, но мне теперь стыдно.
Я просто не могу смотреть на взрослых.
Витька, наверное, не знает, что я еврей. Сегодня на линейке кто-то назвал меня жидом, и он полез драться. Его все боятся. Он самый сильный в классе. У него руки длинные и прямо, как крюки.
Первый раз видел, как папа плакал. Мама заболела. Он думает, что она умрёт.
Дети из школы дразнили контуженного после войны. Он бросил в них огромный камень, который пролетел рядом со мной и ударился со страшным грохотом в ворота школы. Всё произошло так быстро, что я даже не успел испугаться. Я испугался уже потом, когда представил себе, как плакал бы папа, если бы камень попал в меня. Но я не дразнил же.
Папа сказал, что купит телевизор! Чтобы маме не было так скучно сидеть: она теперь не может ходить. Класс! Мало у кого в городе есть телевизор.
Есть телевизор! Соседи ходят к нам смотреть. Николай Иванович и Марья Ивановна. Папа и мама их очень уважают. Мама даже заставила сестру извиниться, когда она сказала Марье Ивановне «дура».
Сестра пролепетала: «Малья Вановна, звените, со вы дула». Соседи очень смеялись. Даже мне было смешно.
Они учителя. А Николай Иванович вообще директор школы.
Пацаны в школе скручивали и курили сухие листья. Я тоже попробовал. Какая гадость!
Вовка из соседнего дома сдёрнул с меня трусы, когда я разговаривал с Маринкой, соседкой из другого бока нашего дома. Я от стыда расплакался, а Маринка стала меня утешать, что она ничего не видела. Потом взяла и поцеловала меня в щёку. Странная какая-то.
Хоть бы меня забрали из этого пионерлагеря! Сегодня в уборной один пацан посмотрел на меня и спросил: «Ты что, бедненький, из евреев?» Я хотел сказать «нет», но сказал «да».
Как он догадался?!
А вожатый, который рядом с уборной зачем-то лапал вожатую, подмигнул ей и сказал: «Каждая царапина укорачивает жизнь».