– У меня действительно идет кровь, – напомнила мать. – А ему все равно. Он плохой мужчина.
Если не вытащить Сандру оттуда, ей грозят побои или передозировка.
– Он давно ушел?
– Не знаю… вроде бы давно.
Если мать под кайфом, толку от нее мало. Ей что две минуты, что два часа – все одно.
– Ты в каком номере?
– В 2012-м.
– Я приеду за тобой. Иди в ванную, умойся и постарайся остановить кровотечение.
– Хорошо. Ты скоро?
– Постараюсь побыстрее. – Ева повесила трубку и на секунду прижалась лбом к аппарату. Черт бы тебя побрал, Сандра. Ну почему ты не хочешь просто позвонить портье? Нет, об этом не стоит даже думать. А значит, все придется делать ей.
Что ж, вперед.
Ева повернулась и направилась к выходу.
– Я ухожу, мистер Кимбл. Срочное дело.
Через секунду она уже бежала через дорогу к знакомой машине. Тереза, склонившись к окну, что-то говорила Джону и, заметив подругу, посмотрела на нее с удивлением. Ева бесцеремонно оттеснила ее.
– Отвали. Я тороплюсь. – Она упала на пассажирское сиденье и повернулась к Джону: – Отвези меня к отелю «Мариотт».
– К отелю? Ушам своим не верю. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Он повернул ключ в замке зажигания. – Пока, Тереза. Приятно было поболтать.
– Ага, – бросила Тереза вслед сорвавшемуся с места «шеви».
– Почему именно в «Мариотт»? – поинтересовался Джон, останавливаясь на перекрестке.
– Моя мать… У нее неприятности. Ее избили и заперли в номере. Сандру надо вытащить оттуда. И как можно скорее.
– А у меня машина.
– До «Мариотта» кварталов десять, а то и двенадцать. Ты просто подвези, а дальше я сама.
– Я знаю, где это. В центре. – Джон покосился на нее. – Ее сильно избили?
– Не знаю. Она не очень связно говорила. Сказала, что разбита губа, что идет кровь. – Ева покачала головой. – Не думаю, что там все так уж серьезно. Иначе бы не побоялась позвонить портье. – Она поджала губы. – А так предпочла переложить проблему на меня.
– С ней и раньше такое случалось?
– Раза два или три. Однажды в квартире, пару раз в баре. Сандра не разбирается в мужчинах. Главное, чтобы был порошок и желание поболтать.
– Ты на нее злишься?
– Конечно. Это же так глупо. Да, я злюсь, я беспокоюсь и хочу, чтобы она остановилась. Ей сейчас немного за тридцать. Если будет продолжать в том же духе, то и до сорока не доживет. Но она думает только о себе и ни о ком больше. – Ева скрестила руки на груди и сжала кулаки. – Я пытаюсь ее ненавидеть, но не могу. – Она стиснула зубы. – Не могу.