Дунька ещё крепче прижимала голову Вивтюка к груди, Настя Перцовка вытирала платком лицо, а юбиляр Жулеба-Зверобойный, протягивая полную рюмку, проникновенно говорил:
– Да ладно, Лесь, не бери в голову. Мой батько с войны без ноги вернулся. И ничего, знаешь, как на свадьбах отплясывает! Давай, лучше выпьем.
Солнцедаров брал рюмку, выпивал и принимался за своё:
– А шо они мне халстук развязали? Ты вмиеш халстуки завязывать? – обращался он к сидящему рядом толстячку Ярлоцкому.
– Лесь, ты меня когда-нибудь в галстуке видел? Я их терпеть ненавижу, – отвечал Бормотухин.
– А ты? – Солнцедаров фокусировал взгляд на жующем без остановки Григории Самуиловиче Голодянике.
– Давай я завяжу, – предложил латыш Скирманис, сосед Леся по комнате.
– Ага, ось завяжешь вот так, до пупа-а-а, – снова закапризничал Вивтюк. Он встал, направился в сторону оркестра и попытался отобрать микрофон у солистки. Пришлось в экстренном порядке возвращать его на место и снова успокаивать.
Спустя некоторое время, когда Лесь Петрович, обливаясь слезами, вдруг сообщил сидевшим за столом, что он круглый сирота, потому что мама умерла при родах, а отца казнили американцы на электрическом стуле за шпионаж, терпение Скирманиса кончилось. Он отвёл Солнцедарова в сторону и, не выбирая выражений, чередуя латышские слова с русским матом, предложил ему покинуть кафе, дабы не омрачать праздник юбиляру. После чего, обидевшийся Лесь Петрович проследовал в раздевалку, оделся и ушёл, хлопнув дверью. Постепенно атмосфера за столом разрядилась и веселье продолжилось.
Переполненный обидой молодой учёный направился в сторону железной дороги и сел в подходившую к перрону электричку. В вагоне среди немногочисленных пассажиров находились трое мужиков, распивавших бутылку водки, наливая её в пустую железную банку из-под консервированного горошка. Лесь сел на соседнюю скамейку. Один из собутыльников, пристально глядя на Солнцедарова, спросил:
– Слышь, браток, что-то твой фейс больно знаком. Где-то я тебя видел.
Остальные тоже уставились на аспиранта.
– Так в телевизоре ж и бачилы. Я – Лесь Сердюк. Актёр, – подмигнув, зачем-то соврал Солнцедаров.
Мужики опешили.
– Ни хрена себе, точно, Сердюк, тот самый! Я сразу узнал. А куда же вы едете?
– Скоро фильм будут снимать в Химках. От я и рэпетирую, вхожу в образ пассажира электрички, – начал импровизировать аспирант.