– Так. Допился до ручки. Мальчики кровавые в глазах уже стали мерещиться.
Ночь и весь следующий день Лесь Петрович спал. Вечером проснулся, попытался встать и не смог. Нога опухла и стала багрово-синей. И только после этого вызвали «Скорую помощь».
Приехавший врач распорядился срочно везти аспиранта в больницу.
– Всё так серьёзно? – спросил Царёв у врача.
– Серьёзнее не бывает. Похоже, сепсис, – ответил хмурый доктор, – Почему раньше не вызвали? А теперь, скорее всего, придётся ступню резать.
Лесь Петрович, услышав вердикт, похолодел. Он вдруг понял: жизнь кончилась, всё дальнейшее уже не имело никакого смысла.
На следующее утро хирург долго осматривал ногу, щупал, колол, о чём-то спрашивал. Потом пришёл ещё один. Он тоже осматривал и щупал. Доктора переговаривались на своём непонятном языке, но Лесю всё это было неинтересно. Мысленно он уже видел себя на костылях. Затем врачи ушли и через некоторое время вернулись втроём, видимо, с самым главным. Тот тоже смотрел и щупал. Наконец, он отдал какое-то распоряжение, и всё закрутилось.
Очнулся Лесь Петрович в палате. Медсестра прикатила капельницу и пристраивала её у изголовья. Вывернув глаза вниз, он увидел, что обе ноги на месте.
– Проснулся? – медсестра прикрепляла трубку капельницы к руке, – Повезло тебе, парень. Григорий Ильич, завотделением, из отпуска сегодня вернулся. Сам оперировал. Золотые руки. Его благодари, а то бы чикнули ногу тебе и всё. Ну, лежи, сейчас лёд принесу.
Через день утром был обход, и Григорий Ильич, осмотрев ногу, что-то говорил сопровождающим его врачам, а потом, подмигнув аспиранту, спросил:
– Ну, как самочувствие, мужик?
– Сейчас уже намного лучше, – отвечал Лесь Петрович.
– Ну, вот и хорошо. Завтра на перевязку, а через неделю, вполне возможно, отправитесь домой.
На крайней койке у окна лежал человек с забинтованной головой и лицом. Рядом с аспирантом находился больной с ампутированной до плеча рукой, которого недавно привезли из операционной и он ещё не отошёл от наркоза. С другой стороны на койке сидел молодой парень без ступни, нога до колена была туго забинтована. Он держал в руке тарелку с жидкой манной кашей и вяло ковырялся в ней ложкой. У изголовья, прислонённые к стене, стояли костыли. В палате витал дух лекарств, боли и человеческого несчастья.