За миг до того, как девушку накрыла волна экстаза, она посмотрела в огонь. Ей привиделись быстрые и полноводные алые реки. Они словно текли к ней, чтобы принять ее в себя. То ли им, то ли Герману, она громко выдохнула:
– Да!
И приятный спазм сжал все у нее внутри, а затем отпустил, как птицу выпускают на волю, оставляя мышцы приятно сокращаться то тут, то там, будто по ее телу блуждает эхо.
Герман громко застонал и через пару мгновений повалился рядом с ней на ковер. Прядка его каштановых волос прилипла к вспотевшему лбу. Слегка переведя дух, он обрушился на Кристину лавиной нежных касаний и поцелуев, лаская ее плечи и спину.
– Боже, у меня не осталось сил, чтобы куда-то идти. Можно я усну прямо здесь? – ее голос звучал одновременно разбитым и удовлетворенным.
– Может быть, так даже лучше. Думаю, на втором этаже еще холодно. Спальня в этом доме протапливается в последнюю очередь. Я могу разобрать диван, если хочешь.
– Не надо диван. Можно просто подушку и одеяло?
– Конечно, моя радость.
Он еще раз поцеловал ее в плечо, затем поднялся и, натянув и застегнув джинсы, пошел куда-то вглубь дома. Кристина надела кое-что из своей одежды, валявшейся вокруг в беспорядке, и, когда пришел Герман, взяла из его рук подушку и удобно устроилась прямо на полу. Ковер был мягким и теплым, огонь в очаге догорал. Мужчина растянулся рядом и укрыл их обоих плотным тяжелым одеялом.
– Сладких снов, моя радость.
– Спок… ноч… – пролепетала девушка, погружаясь в приятное забытье.
Дни напролет Эржбета сидела, запертая в своей комнате, ожидая отправки в монастырь. Марку уже написал письмо настоятельнице и теперь только ожидал ответа, чтобы в тот же час, как получит от нее согласие, отослать сестру. Постриг, простое монашеское одеяние и маленькая холодная келья, похожая на каменный мешок – все это девушка представляла очень явственно.
Верная служанка Маришка приносила с кухни еду дважды в день. Вопреки приказу молодого боярина, она клала на поднос под вышитую салфетку всякий раз то сдобную булочку, то запеченное в меду яблоко, то еще какое-нибудь лакомство. Ключи от покоев госпожи Марку давал служанке сам, и она должна была их возвращать сразу же, как отнесет запертой там девушке поднос с едой. За связку Маришка отвечала головой. Как-то под вечер, когда снова принесла своей хозяйке ужин, она разрыдалась. Молодая боярыня забрала у нее поднос, а затем прижала к себе.