У меня же на языке вертятся слова куда покрепче.
— Ножницы дай, отрежу ткань! — командую и удивляюсь, когда мне тут же подают желаемое, видать понимает, что вряд ли эта пугливая согласилась бы добровольно снять дурацкие штаны. Я быстро расправляюсь с лишней тканью, заметно укорачивая правую штанину, осторожно смываю кровь холодной водой и всматриваюсь в глубокие порезы и ссадины на пострадавшей ноге — как она так умудрилось-то?!
— Перелома точно нет, — говорю, осторожно ощупывая ногу. — Но если не наложить швы, могут остаться шрамы, да и заживать дольше будет.
Брюнетка испытующе глядит на свою подругу, которая часто дышит и смотрит на меня, как на маньяка-убийцу, и грустно заключает:
— Шрамы — это её тема, давай пока просто обработаем и забинтуем, как получится!
Ну и как понимать её слова? Точно двинутые, причём обе!
— Успокой мелкого, он, кажется, опять плакать собирается! — обращаюсь к девчонке, и та понятливо кивает, подхватывая темноволосого мальчонку, который растерянно прижался щекой к двери и явно не хотел оставлять мать без присмотра.
— Слушай, извини, ладно? Я не хотел пугать тебя и тем более причинять боль, не бойся меня, ок? — в ответ, конечно, гробовая тишина.
— Я остановлю кровь и свалю отсюда куда подальше. У меня там мать, между прочим, вот- вот утонет в собственной квартире, и башка с самого утра дико раскалывается! — говорю, а руки привычно обрабатывают края ранок. Пальцы, конечно, тут же окрасились в бирюзовый цвет от зелёнки, но я не обращаю на это внимания, даже старательно дую, надеясь немного усмирить жжение, накладываю повязку и только после этого снова смотрю в лицо странной девице.
— Жить будешь! — улыбаюсь и наконец-то выпрямляю затекшую спину и шею.
— Спасибо, — тихо произносит она, осторожно спускает ноги на пол и, опираясь на здоровую, пытается встать.
— Вот видишь, дядя уже вылечил твою маму! — торжественно заявляет вошедшая в ванную брюнетка.
Мальчишка, уместившийся за её спиной, уже не плакал: он внимательно осмотрел мать, потом меня и робко улыбнулся нам обоим.
— Всё уже хорошо, Тём, — отозвалась блондинка, упираясь рукой в раковину и улыбаясь сыну такой же осторожной и нежной улыбкой.
— Ну, вот и славненька, а теперь дядя-великан свалит нафиг и помашет Тёме ручкой, правда, дядя-великан? — сверкая глазищами, произносит брюнетка.