— Много ты понимаешь?! — самонадеянно отмахнулся Стас.
— Затея заранее проигрышная, Биреев, очнись! Эта психованная не то что не даст ни одному из вас, она ещё и может открутить вам то самое ценное, чем вы с Ванькой так сильно дорожите! — в последний раз пытаюсь сделать доброе дело и уберечь друга от неминуемого провала и, возможно, позора.
— Да ладно, Потапыч, скажешь тоже, а сам-то ты что же не дорожишь этим самым ценным? По-моему, ты драматизируешь! А может, просто завидуешь!? Смотри, идея моя, могу переиграть и заменить Ваньку на тебя: так даже интереснее будет, а ты потом мне свой байк презентуешь!
— Совсем плохо с головой, да? С чего бы мне спорить с тобой на НЕЁ?
— С того! Ты же после расставания со своей зазнобой ходишь злой и одинокий, кидаешься на друзей, как питбуль! Ладно, так и быть, я покажу тебе как другу, в чём тут секрет, чтобы разжечь интерес, так сказать!
Стас достаёт телефон из заднего кармана, роется внутри, торопливо скользя по сенсорному экрану, затем протягивает мне блютуз-гарнитуру, которую я нехотя вставляю в правое ухо, и включает видео.
Четырехминутный ролик, по сути, является записью с какого-то выступления, судя по обстановке вокруг, — это концертный зал, довольно приличный и вмещающий несколько сотен, а то и тысячу зрителей.
Ведущий коротко объявляет выступающий коллектив, после чего на сцене появляется шестеро: три девушки и три парня — играет музыка и… застывшие на несколько мгновений фигуры загадочных танцовщиц, вышедших с опущенными головами, оживают. Они синхронно отбрасывают с лица волосы, и в тот же миг я узнаю в средней девушке Совушкину, хотя легче поверить, что это не она — возможно, сестра-близнец или клон, но точно не Совушкина!
Девушка на сцене одета в однотонное светло-голубое платье длиною почти до пят, но с открытой спиной, обнаженными руками и разрезом на бедре почти до самой… в общем мало что скрывающий разрез. Музыка неожиданно преображает её, превращая в легкую, гибкую и пластичную. Богиню танца — иных мыслей у меня не нашлось, я никогда не интересовался ничем подобным, но Совушкина затмила двух других девиц, затмила мое сознание. Стоило ожить парням на сцене, и я вдруг почувствовал раздражение: она словно трепетала от каждого прикосновения своего партнера, отзывалась на него, с легкостью подавалась к нему навстречу, взмывала вверх, обнимала, скользила вдоль его торса к ступням, обвивала его ногами и, мать вашу, выгибалась, касаясь волосами пола.