Так мало?
Да мало.
Хорошего всегда мало…
А ты что же думала? Я буду уподобляться людям, которые отыскивают больные точки в самых труднодоступных местах человека и давят, давят на них, пока те не заплачут?
– Нет, мама. Папа тебя любит. Он хочет, чтобы ты всегда была рядом… – Так? – Нет, папа, не уходи. Не надо. Посмотри, какой теперь у меня портрет!
Это еще что.
Хочешь посмотреть на мой?
Дориан Грей.
– Ладно. Давайте мне эти топоры, – скрипя сердцем, бурчит Мадонна. – Я буду их раскуривать…
– А я не дам тебе свою зажигалку, – всхлипывает Бейонс. – Кури их теперь как хочешь…
Отставляю чашку с последней каплей, которую вытрушиваю себе в рот, тушу окурок и натягиваю футболку. Надо бы взять еще чая. Крепкого и несладкого, такого, от которого вяжет во рту. Благо, что рядом очередное кофе и мне до него идти двадцать шагов.
А чайника нет, и в номера подают только простыни, – это мотель.
Снова тебе в носу кажется, что ты чувствуешь дым. Это мой. Да, сейчас я его брошу. Сколько можно? Возвращаться с чашкой кипятка и ставить ее на стол. Снова и снова, копаться в воспоминаниях, разглядывая белый лист.
Забываться, вспоминая города и ориентиры Леже – Сен Жон Перса и разглядывать птиц по утру застывших подобно каменным истуканчикам на проводах.
Бледное, восходящее солнце медленно поднимающееся над серыми сумерками, застает меня врасплох и я забываюсь, глядя в пустоту нетронутого Эрих Краузе прямоугольника, – плоского и белого, – прилепленного к столу, а в голове роятся мысли и слова, эмоции от которых беспорядочно тают в предрассветной дымке. И я проваливаюсь в Паттерсоне еще в одну ночь, которая превратилась в день. А на стоянке в Вилласе, меня встретит Боб и торгующий очками с лотка паренек. Будут заглядывать в мои заплывшие синяками глаза.
Бу! Сегодня я ужас Мао Дзедуна с чашечкой кофе и пончиком с пудрой в кровать, говорит Люси Лиу Бандеросу.
– Нет, спасибо, – прихлебывая из чашечки, отставляет мизинец тот. – Китайская зарядка уже закончилась. А если честно, то мне с тобой соревноваться не с руки. Ибо я – церковная свечка, разгульная пьянка… безмолвная речка. Японская танка!
Тебе кажутся мои шутки злыми? А что, если даже так. Жизнь вообще одна большая злая шутка. Так почему бы не воздавать ей, по заслугам?
Ум-м-м, какие хорошие топоры, госпожа Мадонна. Как интересно они раскуриваются…