От всех волнений дня меня накрыло мгновенно. Ничего не помню, только щемящее чувство тоски…
И солнечный день. Сестричка устанавливает капельницу, улыбается мне. Вводит внутривенно иглу. Кое-как дожидаюсь окончания процедуры. Сестричка милая и воздушная и это вызывает чувство почти физической боли. Попробуйте сами двенадцать часов не ходить в туалет.
– Вам плохо? – наивно спрашивает она, – вы что-то хотите.
– Пришлите кого-нибудь пострашнее.
Они не понимает и уставилась на меня. Я продолжаю.
– Утку принесите.
– Глупости, – восклицает она и приносит «посуду».
– Ну?
– Выйдите.
Она выходит.
Через полчаса появится электроприбор с содержимым в виде майора. Он счастливей меня, у него для таких случаев в стуле дырка. И он появится не один, а с такой же коляской. Вот теперь я счастлив. Меня меряют, щупают, опаивают лекарствами и, спросив не кружится ли голова, усаживают в такое же кресло с дыркой.
Мы путешествуем по коридору в столовую. А часов в одиннадцать – водные процедуры. В свои неполные пятьдесят меня моет женщина-монстр, да и вообще женщина ли? Чтобы не попасть в неудобное положение, думаю о ней как о «монстре». Получается слабо. Она довольна, я расстроен. И наконец после обеда, переодевшись в новые спортивные костюмы, мы с майором, размещаемся в карете «скорой помощи». Нас везут в Емельяново на аэродром. Механизм государственной машины заработал…
Под облаками уже всё встало на свои места…. В тот день я наслаждался Красноярской осенью в гордом одиночестве у речного вокзала. Здесь это время ярче, чем у нас в Петропавловске. И река – она не течёт, она несёт, её прёт от своей силы. Это центр страны и это ощущается во всём, даже в течении Енисея. А когда две старушки возникли вдали набережной, мои философские рассуждения прекратились, очень уж они были подозрительно силуэтно знакомы. Я даже привстал со скамейки, чтобы убедиться в реальности. Но тёплые ладошки сзади ухватили меня за голову и прикрыли глаза.
– Ты! – обмерев от догадки, проговорил я.
– Я, – шепнули мне в ухо тёплые губы и отпустили меня, но я не успел обернуться, маленькая ножка будущей дочи пнула меня по почкам. И это был самый счастливый пинок в моей жизни. Старушка Ба и Августа Яковлевна весело хихикали, а я от волнения забыл с ними поздороваться и, уткнувшись лицом в волосы моей Леночки, не верил в происходящее. И только повторял: – Как?