– Ну вот как хорошо! – посмотрел он на шкалу, – а то вздумали в таком недетском возрасте прыгать из окна третьего этажа! Ай-ай-ай! Взрослый же человек!
– Как это? – прохрипел я.
– А так, уважаемый, и дружки ваши здесь. Вся компания.
– Позовите кого-нибудь из моих родных, у меня там внучка осталась, – прошипел я.
– Наташа, – обернулся эскулап, – позовите, пусть придут.
Старенькие родители мои были перепуганы и с красными глазами. Отец тихо швыркал носом.
– Как Иринка?
Ответа не последовало.
– Ну, чего молчите?
– Миша, Иринка пропала, но её ищут, Миша, ищут, – оправдывалась моя старенькая Ма. А у родителя случился кашель.
– Мы ничего не знаем. Написали заявление, но когда мы, Миша, приехали, ты уже здесь был. В квартире пусто и дежурный милиционер. Вот Светланке позвонили и ждём сегодня.
– Представляю, – вздохнул я и вспомнил те глаза, что отправили меня сюда… Но как!
– Ма, что случилось то?
– А ты не помнишь?
– А зачем я тогда спрашиваю?
– Клавдия Ивановна говорит, ты с друзьями из окна выпрыгнул, по очереди.
Клавдия Ивановна – моя смежная соседка и близкая родственница Буратино, любит всюду совать свой нос. И если она говорит, что выпрыгнул, то это точно.
– А Иринку она не видела?
– В том то и дело, Миша, правнучка наша ушла с какой-то женщиной.
Человек странно устроен. По сути он всего лишь около двух килограммов серого студня в черепной коробке, всё остальное – его интерфейс: ноги, груди, губы, руки, уши. И всё это периферийное добро стареет и очень быстро. И чтобы не запутаться, мозг начинает сам себя обманывать, использовать сигнал от дряблого интерфейса как новый. Но есть и контрольный прибор, то есть маркер самоидентификации, часть мозга, выведенная наружу. Это зеркало души – человеческие глаза. Маркер надёжный! Скоро по нему начнут идентифицировать как по отпечаткам пальцев. И я теперь вспомнил эти эти сверлящие контрольные приборы из открытой двери.
– Нет, – в неверии покачал я головой сам себе.
– Что с тобой, Миша? – мать прикоснулась своим интерфейсом, тьфу, своей тёплой ладошкой к моей голове. – Вроде жара нет.
– Ладно, ма, идите домой. Я устал.
– Тебе точно ничего не нужно?
– Если бы, – вздохнул я.
И неразлучная парочка, как по команде, удалилась.
А меня понесло!
Всё, что я пытался эти годы не вспоминать, вывалилось наружу и сознание упорно выдвигало это на обдумывание.