А через несколько минут они уже пели. Склонившись друг к другу и гася слезы, взволнованными голосами тревожили тишину поздней ночи, и гуляла песня по комнате, то натыкаясь на стены, то отталкиваясь от потолка, чтобы ослабнуть у открытой форточки.
– Спойте о маме, – вдруг попросила Катя, посуровев лицом.
– Я лучше прочитаю тебе стих. Сжав голову руками, Катя молчала.
Тревожно зазвучал Наташин голос:
Слышишь, мама? Тучи снова в споре:
Ты ушла – и солнце за тобой.
Домик наш завесил окна горем
И застыл печальною судьбой.
А, бывало, я к нему спешила
И несла ошибки и вопрос.
Ты, как врач, всю боль мою лечила,
Отнимала бережно от слез.
Зина отчаянно замахала руками, но Наташа продолжала, понизив голос:
Говорила: вдруг крыло поранишь,
Торопись в свой домик – помогу:
Я пришла, но ты уже не встанешь…
Я разбилась… Крылья на лугу.
Мама, мама! Горя я не прячу:
Ты мне больше не откроешь дверь.
Много ран, глубоких и горячих,
Но нести их некому теперь…
Уронив голову на стол, Катя безутешно рыдала.
Отлетел куда-то на запад еще один осенний день со стайками белесых облаков, с последними лучами заходящего солнца. Высыпали на темно-синий бархат неба яркие звезды и, казалось, наступила самая благодатная пора для влюбленных.
Катя с разрешения Галины Михайловны сидела за швейной машинкой в большой комнате на втором этаже училища и шила Наташе платье. Перестук иголки успокаивающе действовал на неуравновешенное состояние ее души. Скроив платье по собственному чертежу и получив одобрение подруги, старалась выполнить заказ наилучшим образом: пусть Наташа порадуется обновой. Швы ложились на серый ситчик с белыми чайками ровно и красиво – эту специальность Катя приобрела за время учебы в ПТУ. Она любовалась своей работой. Теперь ей не страшно: деньги зарабатывать сможет сама. У зеркала примеряла платье на себя и втайне была довольна и платьем и собой: точеная фигурка, покатые плечи, большие, изумленно распахнутые глаза, словно они чему-то удивлялись; короткая стрижка с челкой на лбу и сама вся настороженная, в каком-то непонятном порыве, чего раньше никогда не испытывала: не знала зеркала, не любила косметики; сейчас же – совершенно другая, готовая вот-вот вырваться из серой атмосферы в иной мир, требовательный, чистый, высокий. Может, и вправду так будет!