Рига – сказочный город. Немного нереальный, немного как бы всегда в дымке, словно окутанный тайной. Поэтому проза Лебедева акварельна. Она ни к чему не призывает, никого не осуждает. Он рисует своих героев, миниатюрную женщину в дожде, идущую босиком, врача и художника, туманы. И в этом похож на своего героя Андриса, который боится смотреть людям в глаза. Все, что он умеет, – это рисовать акварели своего любимого города, силуэты соборов, туманную дымку прошлого. Все, что он умеет, – это рассказывать, никуда не торопясь, о любви.
И только поэтому это пространство Рижского взморья никуда не исчезло. И не исчезнет.
Там обитают вполне симпатичные привидения и люди. Они суеверны и суверенны. И мы им не чужие. Мы – свои – по праву родства, туманности наших перспектив и зыбкости бытия.
Рижский ноктюрн, опус второй…
Игорь Михайлов,
писатель, заведующий отделом прозы журнала «Юность».
Город, в который Марина со своим отцом приехали, ей не понравился. Чужой, последний раз была здесь ребенком. Идет небольшой дождь, ветер порывистый. И так после поезда зябко, а тут так дует, что закурить невозможно. А еще туман, который ветер никак разогнать не может.
Небольшой вокзал, огромная площадь, на которую из него вышли. Вдалеке размытые туманом шпили старого города, парк, дома с башенками. Трамваи скользят по рельсам, их маршрутов Марина не знает.
Все в Риге незнакомое. Неродное. На душе стало еще хуже. Даже захотелось вернуться в Москву, в которой получила свою боль.
Отец Марины, наоборот, выглядел довольным. Холодный майский день откровенно радовал его. Редкий случай, когда улыбается. Марина хорошо знает эту улыбку отца. Одни глаза радуются. В них – искорка. И сейчас так. Ему Рига ближе, чем Марине. Он счастлив от встречи с городом, в котором вырос.
Отец заметил настроение дочери. Сразу попытался его изменить. Просто, как часто бывало в детстве, взял ее за руку. Радостной Марина не стала, это сейчас для нее невозможно. Но так все-таки чуть лучше.
Рука в руке они пошли дальше. Им надо было пересечь весь старый город. Дом, в котором Марине предстояло жить, на том его краю, что дальше всего от вокзала. За костелом святого Екаба. За древним массивным костелом с высоким зеленым шпилем.
Марина с отцом шли по мокрым мостовым старой Риги.
«Здравствуй!» – сказала Марине стройная кирха святого Петра.