– Вот, – говорит, – сошью и отнесу в Пушкинский музей. А баночку – в Тимирязевскую академию. Только бы не перепутать!
* * *
С каждым годом у нашего пса Лакки открывались новые возможности. На пятом году он стал есть арбуз и виноград, на десятом – курить трубку, а на пятнадцатом – пить шампанское на Новый год.
* * *
В свое время художница Лия Орлова всячески пыталась освободить сына от армии. Она ходила в военкомат, наводила мосты, осыпала подарками военкома, разводила турусы на колесах.
– А что? Наш военком – довольно интеллигентный человек, – говорила Лия, – разумный, можно даже сказать, красноречивый. Только после каждого слова произносит: «понял-нет?».
* * *
В Театре Ермоловой Олег Севастьянов с Алексеем Левинским играли пьесу Беккета «В ожидании Годо». Во время спектакля зрители толпами поднимались и покидали зал, громко хлопая дверьми.
Буфетчицы говорили Олегу:
– Что вы там показываете? Они уходят до антракта, не покушав. Кто такой Беккет? Публика спрашивает у нас, а мы не знаем!
* * *
В «Гамлете» Севастьянов сыграл тень отца Гамлета. В фильме «Смиренное кладбище» исполнил роль могильщика. В областном ТЮЗе в Царицыне играл пьяницу в пьесе Горького «На дне».
Спустя несколько лет мы случайно встретились в метро.
– Теперь я служу священником в лютеранской церкви, – сказал Олег.
– ???
– Понимаешь, я имрассказал о своей жизни и творчестве, и онибезо всякой волокиты поручили мне приход.
* * *
Тишков – задумчиво:
– Антисфен – был такой философ? Или это лекарство?
* * *
Писатель Борис Ряховский зим тридцать тому назад дал мне бесценный совет насчет писательского ремесла:
– Вы еще дитя, а тут надо так – сразу ставить себе задачу, чтобы пупок трещал. А то время фьють – смотришь, сил нет, а там и умирать пора.
И не сходя с места посетовал:
– Я двенадцать лет пишу роман, тридцать листов написал, вдруг меня осенило: что́ я сижу – выдумываю, что-то сочиняю? Взял бы историю своей семьи – и вся Россия была бы, вся история, и в то же время это было бы личное, близкое и обо мне…
* * *
Уборщица в Доме творчества писателей Елизавета Ивановна, выскакивая из комнаты какого-то поэта, как ошпаренная:
– Наверное, он сидел – писал: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…» И тут вхожу я со шваброй и говорю: «Я извиняюсь…» Он как меня обложит, чуть не трехэтажным!..