Нет, не здесь. Лучше пройти еще немного.
Лесного домика она больше не увидит. Да и вообще ничего – и никого. Не узнает, как кончится война, не увидит, как погонят национал-социалистов, как их бесноватый вождь ответит за свои преступления. Ей вспомнился Ганс – прекрасное лицо, свет правды в глазах, невероятная отвага сердца. Она даже не успела в последний раз его обнять, сказать, что лишь благодаря ему поверила: в этом уродливом мире есть еще место любви. Его отрубленную голову бросили в корзину, а тело – рядом с телами сестры и лучшего друга.
Снег все падал, Франка шла и шла, поднималась на очередной холм. Привыкшие к темноте глаза различили впереди что-то темное – тело, обмякшее, словно куча тряпья, окруженное сплошной белизной. Поблизости – никаких следов. Тело не двигалось, но чуть поодаль трепетал на ветру парашют, лизал снег, точно огромный зверь. Франка машинально оглянулась, хотя много дней не встречала здесь ни единой живой души, и осторожно двинулась вперед. Всколыхнувшийся страх заставлял шарахаться от каждой тени, от дуновения ветра.
Белые хлопья почти полностью засыпали человека. Франка очистила снег с его лица и проверила пульс. На шее нащупывалось легкое биение жилки. От губ поднимался белый парок. Глаза были закрыты. Франка в отчаянии посмотрела по сторонам, словно надеялась найти какую-то помощь. Ближайшее жилье – летний домик, отцовское наследство, но до него километра три. До деревни – и того больше: немыслимая даль в такую погоду.
Франка смахнула снег с груди мужчины и увидела форму летчика люфтваффе с капитанскими петлицами. Ну конечно – один из них, нацистов, зверей, погубивших страну и уничтоживших всех, кого любила Франка. Кто узнает, оставь она тут его умирать? Нужно просто бросить его здесь. В конце концов, она тоже скоро умрет. Прибавятся к этой вакханалии смерти два трупа, только и всего.
Она двинулась было прочь, однако ноги вдруг перестали идти, и Франка, прежде чем успела понять, какое приняла решение, снова склонилась над незнакомцем. Похлопала его по щекам, несколько раз окликнула. Подняла ему веки. Капитан отозвался лишь слабым стоном. Он лежал в неудобной позе – спиной на рюкзаке, голова набок, руки раскинуты в стороны. Высокий, за метр восемьдесят, он весил, наверное, вдвое больше Франки. При мысли о том, как его дотащить до дома, Франку начала терзать тревога. Никак не дотащишь. Она попробовала немного его приподнять, и у нее разъехались ноги. Рюкзак весил килограммов тридцать, а парашют еще пять. Парашют пока можно оставить, а рюкзак лучше отцепить. После нескольких неудачных попыток Франка отстегнула лямки и вытянула рюкзак; тело с мягким шорохом завалилось в снег.