– Ты про ту грудастую охотницу за деньгами? – переспросила Мэйо.
– Не смущай парня, – сказал Богарт. – Не видишь, втюрился.
– А ведь женатый человек! – фыркнула Мэйо.
– Да тебе самой женатые нравятся, – заметил Богарт.
– У них есть два достоинства, – улыбнулась она загадочно.
– Это какие же?
– Скажу тебе, Боги, когда вспомню.
Приближался день рождения Зельды, и Скотт решил, что это хороший повод отвлечься. Он хотел организовать приезд Скотти, а в сентябре – до того, как осенью дочь снова отправится в школу, – они вместе могли бы навестить Зельду.
Занимаясь приготовлениями к приезду дочери и делая пометки в календаре, словно это могло ускорить будущее, Скотт тем не менее все время думал о Шейле – и лежа в темноте без сна, не обращая внимания на грохочущую музыку за стенами дома, словно заклинание шептал ее имя.
Он всегда легко увлекался. Еще до Джиневры, в Буффало, вздыхал по половине девчонок из школы мисс Ван Арнум. При каждой смене партнерш по танцам перед ним становилась новая красавица, и все начиналось заново. Скотт был славным пареньком, преуспевшим в лести, так что на танцах и вечеринках девочки наперебой хотели танцевать с ним. Спортсмены видели в нем не соперника, а манерного выскочку с набриолиненными волосами. Уж на поле-то они бы ему показали, преподали бы урок! Однако первую красавицу завоевывал все равно Скотт. Обменяться записочками, затаив дыхание, поцеловаться украдкой – вот был предел его сердечных порывов. Отношения полов оставались исполненными тайны, и уже через неделю находилась новая Джульетта. Когда семья переехала обратно в Сент-Пол, Скотт учился в восьмом классе. Девочки превращались в девушек, так что мучительный вихрь снова закрутился, только теперь он стал еще слаще и больнее. Ничего не менялось до тех пор, пока Скотт не встретил Джиневру и не понял, каким ребенком был до того. Вот тогда-то он и осознал, что значит быть одиноким.
Как и все прошлые неудачи, Шейла Грэм стала для него наваждением. Он пытался прогнать мысли о ней, но романтическая картина «Янки в Оксфорде» была историей об американском солдате и молодой англичанке, а Скотт целыми днями писал любовные сцены. Он видел лицо Шейлы всего миг, и все же она захватила его воображение. Он воображал цветы, пейзажи, закаты, клятвы. Глядя из окна кабинета на потемневший двор мистера Иту Хирохито, он корил себя за эти грезы. Но не была ли Шейла лишь бледной тенью, свидетельством того, как сильно он скучал по Зельде?