.
– Подать машину, сэр?
– Нет, я просто вышел подышать.
Он сделал последнюю попытку и прошел через холл к уборным, купив ради алиби сигареты в автомате. Глянул в зеркало – губы сурово сжаты, галстук перекосился. Несмотря на охватившее его до этого радостное предчувствие, теперь он был разочарован. Вечер, суливший начало чего-то важного, кончился, не успев начаться.
Дотти заметила, что он вернулся, но ничего не сказала. Скотт открыл пачку «Рейли» и закурил. Специально ли девушка его распалила? Может, она просто кокетничала? Он был заинтригован – ведь она помолвлена. Может, она решила позволить себе напоследок шалость, безрассудный порыв и для этого выбрала его?
Оставалось высидеть последнее выступление и дождаться начала танцев, но теперь в них не было никакого смысла. Скотту захотелось домой – забраться под одеяло и уснуть прямо в смокинге. Вместо этого он допил остывший кофе и стал дожидаться конца вечера, размышляя о том, когда увидит Шейлу снова.
«Поздравляю с днем рождения! – написал он Зельде. – Пусть дни, когда тебе становится лучше, случаются чаще, и пусть они приносят радость. Надеюсь, тебе понравилась посланная пастель? Помню, как тебя восхитил Редон[58], сияющий в темноте одного из дальних залов в Лувре. Если она закончится или ты захочешь для творчества что-то еще, то знай, пастель я купил с запасом, так что смело пиши. У меня все хорошо, как раз приступил к работе. На днях побывал (пришлось) на приеме в «Коконат-Гроув» и вспоминал, как мы проводили там ночи напролет. Если бы я сам не знал, сколько лет прошло и что по залам бродят наши же призраки, сказал бы, что там ничего не изменилось. В тихий день у океана все тот же цвет твоих глаз. Надеюсь, Скотти навестит тебя и заглянет в Монтгомери, прежде чем приехать ко мне. А если позволят господа Голдвин и Майер, я вернусь в сентябре, так что мы сможем понежиться несколько дней на море. Знай, я часто и с нежностью вспоминаю о тебе, и веди себя хорошо в своем светлом и уединенном убежище. Только твой, Додо».
По утрам Скотт вставал в пять. Ему нравилось начало дня, тишина «Садов» после хмельных гулянок, нарушаемая только журчанием фонтанов и пением птиц в живой изгороди. Годами он видел, как омут Голливуда затягивал его друзей с Восточного побережья, наполняя им карманы, но иссушая благородные устремления. Не меньше денег в этом была виновата жара, когда весь город одурманивала субтропическая дремота. После смены в «Железном легком» даже Скотт мечтал усесться у бассейна и побездельничать. Благодаря членству в гильдии и прочим заслугам и Дотти, и Бенчли, и Сид могли себе позволить праздность, но Скотту все еще нужно было продавать рассказы, чтобы платить по счетам.