– Нет, пусти… Я не хочу.
– Ты просто расслабься. Всё будет хорошо.
– Нет, пусти меня. Не буду, не хочу!
Я протискиваю колено и ударяю им. Непонятно куда пришёлся удар, но Кириллу это не понравилось.
– Вот это было зря, котёнок, я же с тобой ласково.
Он стискивает ткань трусиков, стягивая их по ногам.
– Не брыкайся, лошадка необъезженная!..
Я уже не могу сдержать крика и слёз, отбиваюсь. Но для него мои удары – всё равно что комариные укусы. Он разводит бёдра устраиваясь между ними и стягивает с себя джинсы вместе с бельём.
– Последняя попытка, котёнок, уймись. Иначе будет неприятно.
Его слова едва ли мне понятны, понятно только прикосновение горячего, чуть подрагивающего от возбуждения члена к складкам.
– Тшшш…
Рука Кирилла ложится поперёк горла и сдавливает его.
– Ну же, котёнок, давай…
Одно движение его бёдер, отдавшееся сильной резью и неприятным жжением, сменяется ещё одним и ещё, с каждым толчком проникает всё глубже. Горло сдавлено так сильно, что перед глазами темнеет и из глотки вырывается только сиплое дыхание.
– Такая узенькая…
Он говорит что-то ещё, но сознание улавливает лишь некоторые фразы. Пара мощных рывков – и жгучая боль разливается внутри. Секундная задержка и разорванная преграда не останавливает убыстряющихся толчков, раздирающих нежную плоть. Кирилл вдалбливает себя в меня на бешеной скорости. Минуты агонии и насилия кажутся часами, растянутыми до бесконечности. Наконец, он дёргается в последний раз со стоном и дышит тяжело через стиснутые зубы, поднимается на локтях надо мной.
– Ты первый раз, не так ли?
Кирилл наклоняется, тянется губами к моему рту и накрывает губы, искусанные в кровь. Мне уже всё равно, хочется только уйти и смыть с себя всё произошедшее. Я сажусь и натягиваю сарафан. Между ног саднит и ноет, липко от пролившейся крови и спермы. Кирилл поднимается и застёгивает молнию на джинсах. Он стоит рядом и аккуратно касается плеча рукой. Я сбрасываю его пальцы.
Он подбирает мои трусики и протягивает их мне, ныряет за салфетками в салон своего авто.
– Вытрись, ничего страшного не произошло. Потом будет приятнее.
Я поднимаюсь и кое-как отираюсь салфетками, что он протягивает мне. Стоит и наблюдает за моими движениями с каким-то странным, болезненным интересом. Словно ничего особенного не произошло.
– Садись, – он распахивает дверцу рядом с водительским сиденьем. Я игнорирую его приглашение и сажусь сзади на пассажирское сиденье. Слёзы стоят комом в горле и щиплет глаза, но солёная влага не выходит из берегов, душит изнутри, отравляя. Едва автомобиль заезжает в город, я выпаливаю: