Издырявленный чахоткой голос откликнулся неохотно:
– Авель зовусь я.
– А по фамилии как?
– По прозвищу, што ль?
– Пусть по прозвищу.
– Авель Васильев. А в книгах ещё пишут – Авель Вещий.
– Так и доложим, Петро: нетрудовой элемент по фамилии Вещий приходил.
– А в одной книге – так и вовсе буковку в прозвище сменили.
– Какую ещё, чёрт задери, буковку?
– Важную. Совсем недавно в омском ЧК записали: Авель Вечный. Случайно у чекашных вышло – а верно! Ну а совсем верно называть меня: Авель Русский, Авель Вечный.
– Мы эти, чёрт задери… Забыл… Слышь, Петро, как командир нас кличет?
– Ентырнацыалисты.
– Во-во, они самые.
– Да ты просто пусти меня! Я мигом: туда-обратно. И вреда от мово рецепта, окромя пользы, никакого. Насчёт лечения цесаревича подскажу. Пусти, а то счастья тебе не будет!
«Авель Вечный? Это как же? Новый Агасфер? Новым Вечным Жидом теперь монах Авель стал? Тогда что ж получается? В марте 901-го не призрак, живой человек встретился?»
Тут прямо у ворот губернаторского дома заперхал неисправный мотор. Что мотор авто неисправен, он понял сразу и от неумелости большевистских механиков – впрочем, без всякой злобы – скривился.
Голоса на первом вмиг стихли. Зато на улице кто-то крикнул заполошно:
– Стой, курва! Стрелять буду!
«Господи, опять расстрельщики эти. Надо бы предупредить монаха».
– Карау-у-ул, грабют! – истошно завыла у забора какая-то баба.
Урчание автомобиля близ губернаторских ворот пресеклось, стукнула наружная дверь: скорей всего, стрелки внутренней охраны вышли переговорить с охраной внешней. Несколько минут было тихо. Он собрался было снова прилечь, но тут ещё раз грюкнула входная дверь, и завопил младший стрелок охраны:
– Ты глянь токо! Куда монах посчез? Неуж к царю двинул, а Пров Петрович?
– А вот мы щас проверим.
Тяжко взбежав по лестнице, Пров стукнул в дверь кабинета, не дождавшись ответа, вошёл.
– Был здесь хто? – спросил одышливо, сипло.
– Я один, как видите.
Охранник заглянул в углы, отдёрнул шторы, открыл окно. На улице разбирался ветер. Окно само собой захлопнулось, стрелок, уходя, обронил с насмешкой: «Простите великодушно».
– …в подпол он сиганул! А там, как бы не ход поземельный, – снова послышалось внизу, – и поварёнок, видать, с им. Вон она, крышка напольная!
– Поддевай крышку штыком! Изнутри он, гад, заперся…