– Няня умерла? – У Алексея Алексеевича опустились руки. – Когда?
– Летошний год. Тихо так прибрал Господь.
– Что же мне ничего не написали?
– Где ж было писать, ваше сиятельство? Все кверху дном пошло. Ничего, скоро мы с ней свидимся, даст Бог.
– Что ты, Федор, зря Бога гневишь?
– Нет, Бога я уважаю. Он меня на трех войнах уберег. Только я – русский человек. Без ржаного хлеба долго не протяну… И какая здеся жизнь? Чужбина, известно, все чужое.
– Федор! – послышался голос Софьи Сергеевны.
Старик засеменил через комнату.
– Домой возвернетесь, так на могилку ее сходите. В церковной ограде погребли. Непременно сходите, ваше сиятельство. Очень она вас обожала.
– А если мне дома не бывать?
Но старик уже вышел из комнаты.
В этот вечер Вадим Горчаков был единственным гостем Кромовых. Кончили ужинать. Горничная убирала со стола. Подали кофе.
– Как видите, Вадим Петрович, – сказала старая графиня. – мы тут очень неплохо устроимся. И до Алеши совсем недалеко.
– Сегодня получено очень важное предписание Гран Кю Же. Просят меня освободить квартиру – отозвался Кромов.
– Почему? – Софья Сергеевна с недоумением смотрела на старшего сына. – Что это за Гран Кю Же?
– Главная французская штаб-квартира. Особняк я занимал как представитель союзной армии. Ну а теперь… – Алексей Алексеевич пожал плечами.
– Где же вы будете жить?
– Пока переберемся в какой-нибудь отель.
– С милым рай и в шалаше. – Елизавета Витальевна встала из-за стола и перешла в кресло в углу комнаты.
– Алексей, – проговорила старая графиня, – в последнее время от тебя слова не добьешься. Я хочу знать, как ты намерен дальше жить?
– У Алексея Алексеевича есть средства, – сказала из своего угла Елизавета Витальевна.
– Какие это средства по нынешним временам! – махнула рукой Софья Сергеевна.
– Большие. Очень большие. – Елизавета Витальевна точно рассчитала эффект. – Двести пятьдесят миллионов золотом.
Платон застыл с открытым ртом. Горчаков опустил глаза.
Старая графиня смотрела на старшего сына не мигая.
– Это правда, Алеша? – тихо спросила старая графиня.
– Почти правда. Правда, что двести пятьдесят миллионов, но неправда, что мои.
– Так чьи же? Объяснись.
– Да уж объяснись, пожалуйста. – Брат Платон обрел дар речи. – Такие деньги – не фунт шоколада.
Алексей встал, прошелся по столовой.
– Эти суммы, – начал он говорить с расстановкой, словно читал лекцию, – аккредитованы царским правительством на войну, на вооружение русской армии. Как военный атташе России во Франции, в союзной стране, я несу за них ответственность. Суммы эти распределены по различным банкам, в основном находятся в Банк-де-Франс. Я не стану вам объяснять, это долго и не нужно, каким образом сложилось так, что ни одного су нельзя получить без моей подписи. Вот и все.