Момент истины наступил в 1896–1897 гг., когда массовые забастовки текстильщиков столицы обратили на себя серьезное внимание правящих кругов. Правительственное представление о неразвитости и патриархальности рабочих, не способных централизованно бороться за свои права, было признано ошибочным. В результате этого последние годы XIX в. были отмечены регулярным проведением совещаний, на которых правящая элита пыталась выработать единое направление в решении рабочего вопроса. После нескольких лет бесплодных дискуссий на рассмотрение правительства стали поступать проекты разных должностных лиц, которые повлияли на принципиальное изменение политического курса в отношении рабочего класса. Наряду с обычными для конца XIX – начала XX в. методами силового подавления забастовок рабочих, всё большую популярность начали приобретать идеи проправительственной агитации в среде трудящихся и борьбы за улучшение их материального положения вне контекста политической риторики. Политика попечения нашла своего приверженца в лице начальника Московского охранного отделения (MOO) С. В. Зубатова, рьяно взявшегося задело.
С назначением в 1896 г. С. В. Зубатова на должность начальника Московского охранного отделения и Д.Ф. Трепова на должность московского обер-полицмейстера началась практическая деятельность полиции по руководству рабочим движением. По замыслу Зубатова, оно должно было находиться в ведении Московского охранного отделения. Благодаря созданию собственной агентурной сети, стало бы возможным проведение подготовительной работы, в результате чего полиция и рабочие могли быть связаны прочным звеном организаций взаимопомощи. Это, в свою очередь, должно было существенно облегчить выявление политически неблагонадежных элементов на фабриках и заводах.
1.2. Краткая биография С.В. Зубатова
Сергей Васильевич Зубатов родился 26 марта 1864 г. в семье обер-офицера. Воспитывался будущий полицейский в 5-й московской гимназии, но полного курса не окончил, доучившись лишь до седьмого класса[150]. По поводу исключения Зубатова есть несколько версий, но доподлинно неизвестно, какая из них достоверна. Сам он в письме В. Л. Бурцеву, издателю журнала «Былое», пишет 27 ноября 1906 г.: «Не учебное начальство исключило меня, а родной отец в минуту раздражения на моих товарищей»